Везде
Антропология питания: судьбы мясных деликатесов в Европе
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Антропология питания: судьбы мясных деликатесов в Европе
Аннотация
Код статьи
S086954150010829-1-1
DOI
10.31857/S086954150010829-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Фаис-Леутская Оксана Давидовна 
ORCID: 0000-0002-2757-2434
Должность: научный сотрудник центра европейских исследований
Аффилиация: Институт этнологии и антропологии РАН
Адрес: Ленинский пр. 32а, Москва, 119991, Россия
Мартынова Марина Юрьевна
ORCID: 0000-0001-7280-7450
Должность: Главный научный сотрудник, руководитель Центра европейских и американских исследований
Аффилиация: Институт этнологии и антропологии РАН
Адрес: Ленинский пр. 32а, Москва, 119991, Россия
Выпуск
№4
Страницы
5-14
Аннотация

Настоящая статья рассматривает историю и состояние изученности темы пищи в антропологии и обосновывает актуальность проблематики предлагаемых ниже работ, посвященных мясному окороку и близким к нему продуктам. На примере отдельных стран и этнокультурных общностей в первую очередь регионов Южной и Центральной Европы, сравнивая “представителей” одного таксономического ряда – мясные продукты длительной консервации, выявляя их сходства и отличия, авторы предпринимают попытку комплексного рассмотрения пищевых аспектов традиционной культуры в их исторической ретроспективе. Традиционная пищевая культура не часто становилась предметом самостоятельного исследования как в отечественной, так и в зарубежной науке, однако она представляет несомненный интерес для антропологов, этнологов, историков, в т.ч. историков питания и материальной культуры, культурологов, социологов и политологов. Статья является введением к тематическому блоку, в который включены исследования Е.И. Водинар и М.П. Кляус, А.Н. Кожановского, М.Ю. Мартыновой, О.Д. Фаис-Леутской и Е.В. Холлер.

Ключевые слова
Южная Европа, антропология пищи, историография, окорок, хамон, прошутто, пршут
Классификатор
Получено
20.09.2020
Дата публикации
21.09.2020
Всего подписок
8
Всего просмотров
437
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 В последние десятилетия пища и питание все больше выходят на первый план в качестве объектов серьезного практического, методологического и теоретического осмысления. Food Studies как самостоятельная область исследований возникла недавно и объединила самых разных специалистов – от биологов и нутриционистов до психологов и социологов, оперирующих методами и подходами, характерными для каждой из этих областей. Уместно в этой связи вспомнить ставшее афоризмом замечание К. Леви-Строса, что “человечество начинается с кухни”, а не “с трудовых отношений”. Рассмотренное им понятие кулинарного треугольника базируется на принципе взаимодействия стихий в связи с обработкой природного, которое в зависимости от кулинарного отношения к нему приобретает статус жареного, вареного, или копченого (при приготовлении), остается сырым (вне культурного воздействия) либо становится гнилым (наоборот, подвергшись природному воздействию) (Lévi-Strauss 2008). Из осознания подобных оппозиций, с точки зрения К. Леви-Строса, и рождались древние мифы. В частности, именно на основе оппозиции “сырое–приготовленное” складывались мифы кулинарные. Еще одним не менее ценным вкладом в разработку исследовательских методов антропологии питания можно считать подход К. Леви-Строса к пище и всему тому, что стоит за ней (от сырья до пищевой обрядности), как к своего рода языку, системе знаков, или “густем”, если прибегать к терминологии автора (Леви-Строс 2001: 32–36), способу невербальной коммуникации, используемых в процессе общения, – подход, основанный на сугубо лингвистической методологии.
2 Можно утверждать, что пища, являясь одним из наиболее ярких, консервативных, а в силу этого и информативных культурных феноменов, служит идентификационным маркером этнического, социального, конфессионального, гендерного, культурного своеобразия любого социума и входящих в него субстратов. Именно к этой природе пищи апеллировал Р. Барт – французский философ, литературовед, эстетик, семиотик, представитель структурализма и постструктурализма, подчеркивая, что любое культурно значимое явление, в т.ч. и алиментарное, представляет собой речевое высказывание, дискурс, являющиеся носителями мифического сообщения (Barth 2001). Для Р. Барта пища – это всегда больше, чем просто еда. Он видит в ней кодовую систему, позволяющую посредством коннотативных знаков, или знаков-индексов (за которыми стоят конкретные продукты питания или блюда), раскрыть различные аспекты жизни человека и общности, к которой он принадлежит; пища служит “знаком не только определенных тем, но и… определенного образа жизни” (Барт 2018: 310, 316). Кухня каждого региона коннотирует с самосознанием, а в ряде случаев является материальным знаком и индикатором радикализированного самосознания определенной общности, претендующей на защиту или официальное признание своей самобытности.
3 Подобный подход к пище, озвученный еще в 1920-е годы каталонским журналистом, политиком и знатоком гастрономии Ф. Агульо, сказавшим ставшую исторической фразу: “Каталонцы – особая нация, потому что у них есть свой язык, свой свод законов и своя кухня” (Agulló 1990: 5), присутствует все чаще в исследованиях, посвященных общностям и меньшинствам – социальным, религиозным, языковым, этнокультурным, – охваченным протестными, сепаратистскими или автономистскими движениями. В частности, отношение к пище как к коннотативному знаку отстаиваемой “самости” присущ многим современным европейским антропологическим исследованиям. Этот мотив прослеживается, например, в работах Ф. Пестея, рассматривающего определенные мясные деликатесы на Корсике как символ локальной идентичности (Пестей 2019), и П. Алонсо Гонсалеса, анализирующего место вина в субкультуре баскского сепаратистского движения в Испании (Alonso González, Parga Dans 2018).
4 Апелляции к структурной антропологии, семиотике и концепциям идентичности переплетаются в оригинальном учении о пище, разработанном Г.Д. Гачевым. В исследовании “Ментальности народов мира” (Гачев 2003) он формулирует и развивает гастику – семиотику пищи, исследующую свойства алиментарных знаков и знаковых систем, науку о коммуникативных функциях пищи и напитков, приемов пищи, снадобий и угощений, культурной роли вкусовых ощущений, ритуалов, традиций, связанных с едой, пищей, кухней. В видении Г.Д. Гачева, гастика, с одной стороны, представляет собой язык пищи и напитков, которые человек предлагает окружающим, таким образом демонстрируя свое отношение к ним или к ситуации в целом, с другой – является культуремой, отражающей специфику национальной и региональной идентичностей.
5 Антропологический анализ пищи также предполагает изучение истории питания. Выдающимися образцами исследований в этой области являются работы представителей французской школы “Анналов” и книга Ф. Броделя “Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв.” (Бродель 1986). В традициях исторической антропологии выдержаны и работы таких историков питания, как А. Каппати, М. Монтанари (Cappati 1989; Капатти, Монтанари 2006; Монтанари 2018; Montanari 1979, 1988), Ж.-Л. Фландрена, Фр. Саббана (Flandrin, Montanari 1997; Sabban 2012; Montanari, Sabban 2004; Sabban, Serventi 2000), Дж. Дики (Dickie 2007).
6 Следует также упомянуть вклад социологии и антропологии питания в изучение темы пищи. Первая стала актуальна преимущественно в последние 50 лет, хотя ее корни уходят в начало ХХ в. Впервые “социологизирующую силу” питания описал в 1910 г. немецкий исследователь Г. Зиммель в своем исследовании “Социология трапезы” (Зиммель 2010). Основным предметом его изучения была организация процесса потребления пищи как части общения, поскольку трапеза дает возможность реализоваться разговору как форме взаимодействия и общения. В процессе еды, благодаря переходу к коллективности, преодолевается эгоистический инстинкт, направленный на удовлетворение примитивных потребностей. Сообщество образуется тогда, когда трапеза начинает отвечать следующим параметрам: повторяемость, следование правилам поведения за столом и пользования столовыми приборами, наличие порядка приема пищи и, наконец, достижение “социальной вершины” – разговора.
7 Социологические аспекты питания развивали уже упомянутый М. Монтанари, а также П. Сорокин: оба исследовали феномен голода. М. Монтанари (Монтанари 2018), освещая алиментарную историю Европы, акцентировал внимание на периодах недорода (голода) и высоких урожаев (изобилия), оказывающих решающее влияние на производительные стратегии общества, формы питания, алиментарное мировоззрение и поведение населения. П. Сорокин же в своей книге “Голод как фактор”, представляющей, по словам автора, анализ “социальной роли питания вообще” (Сорокин 2003: 3) интерпретировал этот феномен как детерминанту поведения людей и общественной жизни и как одну из основных причин революций.
8 Необходимо также вспомнить монографию А. Бердсворта и Т. Кейл “Социология на базе меню: приглашение к исследованию пищи и общества” (Beardsworth, Keil 2002), труд Дж. Ритцера “Макдональдизация общества 5”, в котором исследователь переносит принципы работы в ресторанах системы фастфуд на современное производство и общество в целом (Ritzer 2001; Ритцер 2011), исследование В. Тети “Хлеб, насмешка и праздник. Алиментарная культура и идеология питания низших классов” (Teti 1976), проливающее свет на пищевое поведение определенных страт социума, а также работу известного британского антрополога и социолога Дж. Гуди “Готовка, кухня и класс: исследование в русле сравнительной социологии” (Goody 1998).
9 Антропология питания (не путать с пищевой антропологией – nutritional anthropology, исследующей связи биологии человека, экономических систем, состояния питания и продовольственной безопасности и их взаимовлияния) – самостоятельная научная дисциплина, появившаяся в 1970-е годы, представляет собой раздел антропологии, в котором объединяются этнографические и исторические аспекты изучения пищи с социологическими аспектами ее производства и потребления. “Отцом” антропологии питания называют С. Минца – американского исследователя Кариб и автора труда “Сладость и власть: место сахара в современной истории” (Mintz 1985). Его соратниками были британский антрополог и религиовед М. Дуглас, исследовавшая роль пищи и ритуала, в частности норм кашрута (М. Дуглас впервые выдвинула предположение, что эти нормы не являются ни примитивными правилами, сохраняющими здоровье, ни произвольными установками, проверяющими преданность евреев Богу – речь идет о законах, направленных на поддержание символической межэтнической границы) (Дуглас 2000), американский антрополог М. Харрис, идеи которого во многом предвосхитили концепцию устойчивого развития (Harris, Ross 1987; Harris 1998), уже упомянутый выше Дж. Гуди, исследовавший проблемы антропологии секса и питания (Goody 1982), и, наконец, американский социально-культурный антрополог А. Аппадураи, один из теоретиков “воображаемых ландшафтов” в рамках феномена глобализации, в т.ч. и “типичного пищевого ландшафта” (foodscape) (Appadurai 1996: 32) – понятия, соотносимого с концептом локальной пищевой подсистемы, разработанным в российской алиментарной антропологии. Именно в связи с этим понятием мы остановимся на отечественных традициях антропологии питания, попытки отследить эволюцию которых, хотя и в сжатой форме, уже предпринимались (Кабицкий 2011).
10 Основы, в т.ч. теоретические и методологические, современной отечественной школы изучения пищи были заложены в 1960-е годы и опирались на богатое научное наследие, включающее этнографические описания пищевых реалий XIX – начала XX в. Г.Г. Громов указал на факторы, которые следовало учитывать в процессе анализа характера и состава традиционной пищи. В их число входят природно-географические условия формирования и бытования пищи, тип хозяйства, в котором она оформилась, историко-культурные традиции и привычки ее потребителей (Громов 1966: 82–84). Г.Г. Громов подчеркивал необходимость разграничения понятий “пища” и “питание”, важность пищевых предписаний и табу. Последовавшие за этим многоплановые исследования, посвященные пище конкретных народов и культур, подготовили базу для дальнейших открытий теоретико-методологического плана (см., напр.: Алимова 2005; Андреева 2018; Бадмаев 2009; Воронина 2011; Григулевич 1996; Ёсида 1997; Мигранова 2012; Чудова 2015; др.). Многие российские авторы внесли серьезный вклад в разработку концептуальных основ отечественной школы пищеведения. В их числе, например, Б.Х. Бгажноков (Бгажноков 2001), рассмотревший “пищевой аниматизм” – способность пищи иметь душу, чувствовать, переживать и оценивать нравственный смысл определенных действий. Однако в первую очередь в качестве “новатора” отечественного пищеведения необходимо назвать С.А. Арутюнова. Совместно с Ю.И. Мкртумяном он на примере армянской системы питания разработал классификацию элементов алиментарной культуры (Арутюнов, Мкртумян 1981), введя в оборот термины “система”, “модель” и “тип питания”, тем самым опередив появление понятия “локальный пищевой ландшафт”. Учеными также были показаны связи структур питания с хозяйственно-культурными типами.
11 Важную методологическую роль сыграла публикация книги “Этнография питания народов стран зарубежной Азии”, во введении к которой С.А. Арутюнов развивает концепты “сырье” и “трапеза”, вводит типологию блюд (Арутюнов 1981). Целый ряд своих работ ученый (иногда с коллегами) посвятил теме пищи и питания: он рассматривает роль культурных адаптации и адаптивности, вопросы экологии питания, сохранения и преобразования традиций (Арутюнов, Воронина 2001б: 18, 41, 147, 262), обосновывает правомочность подхода к традиционной пище как к выражению этнического самосознания, основываясь на анализе огромного массива преимущественно полевых материалов (Арутюнов, Воронина 2001а). Исследования, инициируемые С.А. Арутюновым начиная с 2000-х годов, посвящены конкретным феноменам: хлебу (Арутюнов, Воронина 2004), напиткам (Арутюнов, Воронина 2008), праздничной и ритуальной пище (Арутюнов, Воронина 2017).
12 В наши дни в контексте общих для всего мира тенденций пристальное внимание уделяется алиментарной локальности, поиску аутентичности и воссозданию архаичных, а главное местных, рецептов. Этот тренд актуализировал интерес не только поваров, рестораторов, предпринимателей, но и ученых – антропологов, историков, культурологов – к сугубо типичным пищевым феноменам, привязанным к конкретным территориям. Одновременно он породил понятие “типичные пищевые пейзажи” (typical foodscapes), которое, в свою очередь, было справедливо соотнесено с концептами “устойчивости развития” регионов, с их исторической и социальной структурами.
13 К числу наиболее изученных продуктов можно отнести хлеб, сыр, вино – глобальные и преобладающие “продукты цивилизации”, если апеллировать к терминологии, предложенной французским географом М. Сорре и заимствованной у него Ф. Броделем (Sorre 1943: 162–163; Бродель 1986: 121). Многие другие обыденные и привычные продукты до сих пор остаются своего рода terra incognita для исследователей. Это относится, например, к мясу и его производным, включая продукты переработки и консервации, исследование которых изобилует лакунами как в том, что касается ассортимента, происхождения, истории, рецептуры и технологии приготовления, так и в вопросах символизма, знаковости, ситуационности производства и потребления и т.д. Это справедливо и в отношении практик и традиций употребления мяса в рамках отдельно взятых регионов Европы. И все это вопреки тому, что в V–XV вв. наблюдался рост потребления мяса в Европе и европеец вне зависимости от своей имущественной и социальной принадлежности превращался в Homo сarnivorus (человека плотоядного) (Бродель 1986: 203).
14 Европейские “мясные” тематики освещаются преимущественно в обобщающих трудах, изучающих системы питания в масштабах этой части света. К их числу относятся уже упомянутые выше исследования М. Монтанари (Монтанари 2018), Ф. Броделя (Бродель 1986), К. Хеллернейра (Helleiner 1967), Б.А. Хениша (Henish 1976) и др. Эти работы проливают свет на историческую и социальную картину производства и потребления мясных продуктов в Европе, позволяя выявить ассортимент мясной продукции, районировать ее согласно видам, рецептуре, технологии приготовления на карте Европы и описать расположение локальных foodscapes, или, применительно к исследуемому разнообразию, meatscapes (типичных мясных ландшафтов). В одних регионах (север Европы) мясо, например, засаливали, в других превалирующим способом его сохранения было сыровяление (Италия, Испания, Португалия, Франция, Германия, Австрия, балканские страны). Таким образом, как способ, так и конечный продукт консервации – в нашем случае сыровяленый окорок и многие сходные с ним и близкие к нему продукты – предстают культуремой, отражающей специфику национальной и региональной идентичностей.
15 Соление и вяление мяса – самый ранний способ предупреждения его порчи и одновременно способ консервирования. Первое известное упоминание соленого свиного мяса мы находим у Гомера. Письменные источники, рассказывающие о способах сушки свинины с целью ее сохранения (консервации), относятся к эпохе этруссков и указывают на местность Но́рча, расположенную в области Умбрия в Центральной Италии. Технология переработки свиного мяса солением и вялением из Древнего Рима распространилась по европейскому континенту. Таким образом, производство и потребление сыровяленого мяса, скорее всего, происходит из южноевропейских, средиземноморских краев, поскольку особые климатические условия и обилие морской соли здесь благоприятствовали его естественному вялению. В более северных и прохладных регионах использовалось копчение дымом.
16 Сегодня большая часть разновидностей сыровяленых мясных продуктов связана с Италией, Испанией, Францией, Португалией и Хорватией. Эти страны являются крупнейшими производителями окороков в мировых масштабах. В Испании зарегистрировано почти 1,5 тыс. производителей, изготавливающих ежегодно около 125 тыс. тонн продукта, в Италии в реестре значится 250 производителей, а годовой объем продукции достигает 160 тыс. тонн, во Франции – 200 официальных производителей с годовой выработкой в 40 тыс. тонн. Наиболее популярны в мире следующие бренды: Prosciutto di Parma, Prosciutto di San Daniele (Италия), иберийский Guijuelo, Teruel и Serrano (Испания), Jambon de Bayonne (Франция). Хорватские, черногорские и сербские мясные деликатесы ни в чем не уступают перечисленным выше видам сыровяленой ветчины. Традиционность их изготовления бесспорна, как и отличие от всех остальных видов средиземноморского свиного окорока. Можно также упомянуть немецкие Schwarzwalder Schinken и Westphalia, болгарскую ветчину из г. Елена, румынскую ветчину şuncă.
17 В предлагаемых ниже статьях авторы, сравнивая мясные продукты длительной консервации, традиционные для отдельных стран/этнокультурных общностей, предпринимают попытку проиллюстрировать европейские алиментарные феномены. Важнейшим объектом анализа становятся роль и место отдельных традиционных продуктов питания в современном обществе, идеологизация национальной кухни, трансформация ее и отдельных ее составляющих в социокультурные знаки и коды, маркеры идентичности, зачастую – в символы политических движений, стоящих на позициях регионализма и выступающих за расширение автономии.

Библиография

1. Алимова Б.М. Пища и культура питания тюркоязычных народов Дагестана в XIX – нач. XX в. Махачкала: Издательский дом “Наука плюс”, 2005.

2. Андреева Л.А. Национальная кухня марийцев в диалоге культур народов Югры // Вестник угроведения. 2018. Т. 8. № 3. C. 491–502.

3. Арутюнов С.А. Введение // Этнография питания народов стран зарубежной Азии / Отв. ред. С.А. Арутюнов. М.: Наука, 1981. C. 3–11.

4. Арутюнов С.А., Воронина Т.А. Предисловие // Традиционная пища как выражение этнического самосознания / Отв. ред. С.А. Арутюнов, Т.А. Воронина. М.: Наука, 2001а. С. 5–9.

5. Арутюнов С.А., Воронина Т.А. (oтв. ред.) Традиционная пища как выражение этнического самосознания. М.: Наука, 2001б.

6. Арутюнов С.А., Воронина Т.А. (отв. ред.) Хлеб в народной культуре. М.: Наука, 2004.

7. Арутюнов С.А., Воронина Т.А. (отв. ред.) Хмельное и иное. Напитки народов мира. М.: Наука, 2008.

8. Арутюнов С.А., Воронина Т.А. (отв. ред.) Праздничная и обрядовая пища народов мира. М.: Наука, 2017.

9. Арутюнов С.А., Мкртумян Ю.И. Проблемы классификации элементов культуры (на примере армянской системы питания) // Советская этнография. 1981. № 4. С. 3–15.

10. Бадмаев А.А. Будничное питание бурят в конце XIX – начале ХХ века // Археология, этнография и антропология Евразии. 2009. № 1. C. 101–109.

11. Барт Р. К психосоциологии современного питания // Барт Р. Система моды. Статьи по семиотике культуры. М.: Академический проект, 2018. С. 308–317.

12. Бгажноков Б.Х. Культ пищи и пищевой аниматизм // Этнографическое обозрение. 2001. № 2. С. 103–112.

13. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв. Т. 1: Структуры повседневности: возможное и невозможное. М.: Прогресс, 1986.

14. Воронина Т.А. Русский православный пост: от первых установлений к современной практике. М.: Современные тетради, 2011.

15. Гачев Г.Д. Ментальности народов мира. М.: Эксмо, 2003.

16. Григулевич Н.И. Этническая экология питания: традиционная пища русских старожилов и народов Закавказья. М.: ИЭА РАН, 1996.

17. Громов Г.Г. Методика этнографических экспедиций. М.: Изд-во Московского ун-та, 1966.

18. Дуглас М. Чистота и опасность: анализ представлений об осквернении и табу. М.: КАНОН-пресс-Ц; Кучково поле, 2000.

19. Ёсида А. Культура питания гыданских ненцев: интерпретация и социальная адаптация. М.: ИЭА РАН, 1997.

20. Зиммель Г. Социология трапезы // Социология: теория, методы, маркетинг. 2010. № 4. С. 187–192.

21. Кабицкий М.Е. Введение в тему: антропология пиши и питания сегодня // Этнографическое обозрение. 2011. № 1. С. 3–7.

22. Капатти А., Монтанари М. Итальянская кухня. История одной культуры. М.: НЛО, 2006.

23. Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001.

24. Мигранова Э.В. Башкиры. Традиционная система питания. Историко-этнографическое исследование. Уфа: Китап, 2012.

25. Монтанари М. Голод и изобилие. Как питались европейцы. СПб.: Alexandria, 2018.

26. Пестей Ф. Свиноводство и мясные деликатеса на Корсике: от домашнего производства к символу местной идентичности // Этнографическое обозрение. 2019. № 2. С. 17–31.

27. Ритцер Д. Макдонализация общества 5. М.: Праксис, 2011.

28. Сорокин П.А. Голод как фактор. Влияние голода на поведение людей, социальную организацию и общественную жизнь. М.: Academia & LVS, 2003. XII.

29. Чудова Т.И. Локальная традиция питания вашкинских коми // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. 2015. № 5. C. 22–26.

30. Agulló F. Llibre de la cuina catalana. Barcelona: AltaFulla, 1990.

31. Alonso González P., Parga Dans E. The “Terroirist” Social Movement: The Reawakening of Wine Culture in Spain // Journal of Rural Studies. 2018. Vol. 61. P. 184–196.

32. Appadurai А. Modernity At Large: Cultural Dimensions of Globalization. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1996.

33. Barth R. Elementi di semiologia. Torino: Einaudi, 2001.

34. Beardsworth A., Keil T. Sociology on the Menu: An Invitation to the Study of Food and Society. L.: Routledge, 2002.

35. Cappati A. Le gout de nouveau. Origins de la modernitè alimentaire. Paris: Albin Michel, 1989.

36. Dickie J. Delizia! The Epic History of the Italians and Their Food. L.: Hodder &Stoughton, 2007.

37. Flandrin J.L., Montanari M. Storia dell’alimentazione. Roma-Bari: Laterza, 1997.

38. Goody J. Cooking, Cuisine and Class: A Study in Comparative Sociology. Cambridge: Cambridge University Press, 1982.

39. Goody J. Food and Love: A Cultural History of East and West. L.: Verso, 1998.

40. Harris M. Good to Eat: Riddles of Food and Culture. Illinois: Waveland Press, 1998.

41. Harris M., Ross E.B. Food and Evolution: Towards a Theory of Human Food Habits. Philadelphia: Temple University Press, 1987.

42. Helleiner K.F. The Economy of Expanding Europe in the Sixteenth and Seventeenth Centuries // The Cambridge economic history. 1967. Vol. IV. P. 3–106.

43. Henish B.A. Fast and Feast: Food in Medieval Society. L.: Pennsylvania State University Press, 1976.

44. Lévi-Strauss C. The Culinary Triangle // C. Counihan, P. Van Esterik. Food and Culture: A Reader. N.Y.: Routledge, 2008. P. 36–41.

45. Mintz S.W. Sweetness and Power: The Place of Sugar in Modern History. L.: Penguin Books, 1985.

46. Montanari M. Alimentazione e cultura nel Medioevo. Roma-Bari: Laterza, 1988.

47. Montanari M. L’alimentazione contadina nell’alto Medioevo. Napoli: Liguori, 1979.

48. Montanari M., Sabban Fr. Atlante dell’alimentazione e della gastronomia: Risorse, scambi, consumi. Cucine, pasti, convivialità. Torino: UTET, 2004.

49. Ritzer G. Explorations in the Sociology of Consumption: Fast Food, Credit Cards and Casinos. L.: SAGE Publications, 2001.

50. Sabban Fr. Histoire de l’alimentation chinoise: bilan bibliographique (1911–2011) // Food & History. 2012. Vol. 10. No. 2.‎ P. 103–129.

51. Sabban Fr., Serventi S. La pasta: Storia e cultura di un cibo universale. Rome-Bari: Laterza, 2000.

52. Sorre M. Les Fondements de la gèographie humaine, 3 vols. Vol. I: Les Fondements biologiques. Paris: Armand Colin, 1943.

53. Teti V. Il pane, la beffa e la festa. Cultura alimentare e ideologia dell’alimentazione nelle classi subalterne. Rimini: Guaraldi, 1976.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести