Везде
Постсоветская Россия – 25 лет: портрет в зеркале исследований межгосударственных и неправительственных организаций
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Постсоветская Россия – 25 лет: портрет в зеркале исследований межгосударственных и неправительственных организаций
Аннотация
Код статьи
S086904990003942-8-1
DOI
10.31857/S086904990003942-8
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Нисневич Юлий Анатольевич 
Аффилиация: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
Номер 1
Страницы
60-70
Аннотация

Статья посвящена анализу образа постсоветской России в государствоведческих исследованиях 22 межгосударственных и неправительственных организаций, в ходе которых определяются 30 оценочных показателей институциональных характеристик государства. Политико-управленческие характеристики образа России говорят о том, что правящим является недемократический режим с выраженной авторитарной тенденцией, не обеспечивающий реализацию на должном уровне базовых политических и государственных порядков. Имеют место низкая эффективность управления делами государства и очень высокий уровень коррупции, что препятствует свободной экономической конкуренции и интенсивному инновационному развитию. Темпы социального развития и качество жизни российских граждан находятся на уровне ниже среднемирового, причем имеются существенные проблемы в области здравоохранения, образования и других социальных сферах. В международном аспекте постсоветская Россия при удовлетворительной экономической конкурентоспособности и достаточно высокой включенности в процесс глобализации оценивается как немиролюбивое государство с невысокой институциональной устойчивостью

Ключевые слова
постсоветская Россия, государствоведческие исследования, межгосударственные и неправительственные организации, институциональные характеристики
Классификатор
Получено
13.03.2019
Дата публикации
15.03.2019
Всего подписок
89
Всего просмотров
1776
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать   Скачать pdf
1 В декабре 2016 г. исполнилось 25 лет со дня появления на карте мира нового государства – Российской Федерации или постсоветской России. В декабре 1993 г. была принята его Конституция, установившая основы государственного устройства и политической системы. С этого времени прошли семь парламентских и шесть президентских избирательных циклов. Поэтому можно утверждать: в постсоветской России установился определенный политический и государственный режим. Что же сегодня в политическом, экономическом и социальном аспектах представляет собой постсоветская Россия? Ответ на этот вопрос можно искать с различных ракурсов, используя разнообразные исследовательские подходы. В частности, достаточно детальный анализ нынешнего и возможного будущего постсоветской России, исходя из анализа ее ресурсного потенциала, в частности возможностей жесткой и мягкой силы, представлен в работе М. Урнова [Урнов 2014].
2 В предлагаемом исследовании используется иной способ анализа образа постсоветской России, основывающийся на динамике изменения комплекса ее институциональных характеристик, оценочные показатели (индексы) которых определяются по результатам систематически проводимых за прошедший до 2016 г. двадцатипятилетний период государствоведческих исследований межгосударственных и неправительственных организаций [Индексы развития… 2014].
3 Портрет постсоветской России в зеркале указанных исследований определяется в условном трехмерном пространстве, где “осями координатˮ служат: качество реализации политических и государственных порядков; конкурентоспособность в современном мире; условия и качество жизни граждан. Для более рельефного представления данного портрета используется метод сопоставительно-институционального анализа [Нисневич 2011]. В его рамках показатели институциональных характеристик постсоветской России графически сопоставляются с показателями аналогичных характеристик самого экономически развитого и наибольшего по численности населения демократического государства Европы – Германии (положительная асимптота) и последнего в современном мире тоталитарного государства – Корейской Народно-Демократической Республики (отрицательная асимптота).
4 Качество реализации политических и государственных порядков
5 Выявление политико-управленческих черт портрета постсоветской России целесообразно начать с результатов наиболее известных государствоведческих исследований, посвященных определению характера политических режимов государств, их демократичности или недемократичности. Первое из таких исследований, дающее континуальные оценки уровня демократии, – “Индекс демократии (The Democracy Index)ˮ, проводимое с 2006 г. аналитическим подразделением британского журнала Economist (The Economist Intelligence Unit) для 167 суверенных государств. В этом исследовании индекс демократии ИДEIU определяется в диапазоне от 0 до 10, и по его значениям правящие во всех исследуемых государствах политические режимы разбиваются на четыре группы: полная демократия (8≤ИДEIU≤10); несовершенная демократия (6≤ИДEIU8); гибридный режим (4≤ИДEIU6); авторитарный режим (ИДEIU4) ( >>>> ). Динамика изменения значений индекса ИДEIU для России, Германии и КНДР представлена на рисунке 1.
6

Рис. 1. Индекс демократии The Economist Intelligence Unit. Рис. 2. Индекс политического режима Polity IV

7

Из рисунка 1 следует, что значения ИДEIU для России имеют устойчивый нисходящий тренд, и с 2011 г. тип российского политического режима по версии Economist изменился с гибридного на авторитарный. В 2016 г. постсоветская Россия в списке, ранжированном по уровню демократии по версии Economist, с ИДEIU=3,34 заняла 134 позицию из 139 между Египтом и Катаром.

см.

см.
8 Следующим из наиболее известных исследований, посвященных определению характера правящих в государствах мира политических режимов, является проект “Polity IVˮ, осуществляемый Центром изучения устойчивого мира (The Center for Systemic Peace). В этом исследовании на историческом отрезке, начиная с 1800-х гг. и до текущего года, для режимов в 167 государствах определяется квантованный индекс политического режима (ИПРPOLITY), значения которого могут изменяться в диапазоне от -10 до +10 (http://www.systemicpeace.org/inscr/p4manualv 2016.pdf). По значениям этого индекса все политические режимы, разбиваются на пять групп: автократия (-10 ≤ ИПРPOLITY ≤-6); закрытая анократия (-5 ≤ИПРPOLITY ≤0); открытая анократия (1≤ ИПРPOLITY ≤5); демократия (6≤ ИПРPOLITY ≤9); полная демократия (ИПРPOLITY=10).
9 Динамика изменения значений индекса ИПРPOLITY из базы данных проекта “Polity IV” для России, Германии и КНДР представлена на рисунке 2 (http://www.systemicpeace.org/inscrdata.html). Из него следует, что в 2000 г. тип российского политического режима по версии проекта “Polity IVˮ изменился с открытой анократии на демократию, а в 2007 г. произошел обратный переход. Хотелось бы отметить, что достоверность результатов этого проекта для России вызывает серьезные сомнения. И прежде всего из-за того, что в период с 2000 по 2006 г. правящий в России режим определялся как если и неполная, то все же демократия. А ведь именно тогда в России произошел ряд политических событий, плохо соотносящихся с понятием “демократияˮ. В частности, на президентских выборах 2000 г. за счет использования административного ресурса всех уровней публичной власти была реализована операция “преемникˮ, в результате которой президентом стал В. Путин; после парламентских выборов 2003 г. административными методами была установлена полная гегемония партии “Единая Россияˮ в Государственной думе; в 2004 г. были отменены прямые выборы высших должностных лиц субъектов Федерации, в этот же период начался процесс подчинения правящему режиму основных электронных и печатных СМИ, а в 2003–2005 гг. состоялись судебные процессы по “делу Ходорковскогоˮ. Возможно, сомнения в достоверности результатов проекта “Polity IVˮ обусловлены методологическим несовершенством используемого в этом проекте континуального подхода к оценке демократичности политических режимов.
10 Этот же подход используется и в проводимом с 2003 г. немецкой неправительственной организацией Фонд Бертельсмана (Bertelsmann Stiftung) исследовании, в рамках которого для 128 государств определяется индекс трансформации политического режима (Bertelsmann Transformation Index). Однако это исследование представляется мне недостаточно достоверным не только потому, что из него исключены развитые государства Европы и Северной Америки. Более существенно то, что “как правило, каждую страну оценивает внутренний и международный специалистыˮ [Индекс трансформации… 2010, с. 113], то есть для оценки каждого государства используются только два источника информации. Однако в большинстве государствоведческих исследований принято считать достоверными только те результаты, для определения которых используется не менее трех.
11 Помимо континуального подхода существует и иной – дихотомический, основанный на минималистском институциональном понимании демократии Й. Шумпетера, который определил ее как “институциональное устройство для принятия политических решений, в котором индивиды приобретают власть принимать решения путем конкурентной борьбы за голоса избирателейˮ [Шумпетер 1995, с. 210]. При таком подходе политический режим может оцениваться как демократический, если он реализует такой минимально необходимый демократический порядок, как “свободные, честные и состязательные выборыˮ. Если же такой порядок в указанном однозначном виде не реализуется, то режим считается недемократическим.
12 Дихотомический подход, базирующийся на бинарном критерии свободных, честных и состязательных выборов, используется в исследовании “Свобода в мире (Freedom in the World)ˮ, которое с 1972 г. ежегодно проводит американская неправительственная организация Дом Свободы (Freedom House). По результатам данного исследования все государства прежде всего разделяются на электоральные демократии и недемократические государства. Постсоветская Россия с 1993 г. относилась к электоральным демократиям, а с 2004 г. (очевидно, в связи с оценкой проведения парламентских выборов в декабре 2003 г.) перешла в категорию недемократических государств, где и остается до настоящего времени.
13

По результатам исследования “Свобода в мире&8j1; также определяются показатели политических прав (Political Rights, PR) и гражданских свобод (Civil Liberties, CL). Квантованные индексы политических прав (ИППFH) и гражданских свобод (ИГСFH) оцениваются по шкале от 1 (максимальная свобода) до 7 (минимальная свобода). И по среднеарифметическому значению этих индексов все государства разделяются на три категории: свободные (от 1 до 2,5), частично свободные (от 3 до 5) и несвободные (от 5,5 до 7). Динамика изменения значений индексов ИППFH и ИГСFHиз базы данных исследования “Свобода в мире&8j1; для России, Германии и КНДР представлена на рисунках 3 и 4 (https://freedomhouse. org/report-types/freedom-world).

см.

см.
14

Рис. 3. Индекс политических прав Freedom House Рис. 4. Индекс гражданских свобод Fredom House
15 Из рисунка 3 следует, что значения ИППFH для России, начиная с 1998 г., приобрели резко восходящий тренд, и в 2016 г. значения это индекса достигли максимально негативного уровня, равного 7, что свидетельствует об ухудшении ситуации с политическими правами российских граждан. Из рисунка 4 следует, что значения ИГСFH для России, начиная с 1999 г., также приобрели восходящий тренд, характеризующийся постепенным ухудшением ситуации с гражданскими свободами граждан России. При этом с 1992 по 2004 г. Россия, по версии Дома Свободы, относилась к частично свободным государствам, а с 2005 г. перешла в категорию несвободных. Тот факт, что по результатам всех приведенных исследований политический режим в постсоветской России в настоящее время оценивается как недемократический с выраженным авторитарным трендом, не дает полного представления о политических чертах ее институционального портрета. Для полноты картины следует дополнительно рассмотреть качество реализации политических порядков континуального характера, которые Р. Даль включил в список “политических институтов современной представительной демократииˮ [Даль 2000, с. 85–86].
16 Прежде всего это два взаимосвязанных института, призванные обеспечивать реализацию права человека на свободное выражение своего мнения и на получение, по словам Даля, “информационного знанияˮ, а именно, за счет таких порядков, как “свобода выраженияˮ и “альтернативные источники информацииˮ. В современных государствоведческих исследованиях показатели качества реализации такого политического порядка, как “альтернативные источники информацииˮ, непосредственно не определяются, но оценивается косвенно отражающий состояние этого порядка уровень свободы прессы.
17

Индекс свободы прессы (Freedom of the Press index) определяется по результатам проводимого с 1980 г. Домом Свободы исследования “Свобода прессы (Freedom of the Press)&8j1;. В нем индекс свободы прессы (ИСПFH) может изменяться в диапазоне от 0 (максимальная свобода) до 100 (минимальная свободы). При этом по значениям данного индекса все государства по уровню свободы прессы разделяются на три категории: свободные (0≤ ИСПFH≤30), частично свободные (31≤ ИСПFH≤60) и несвободные (61≤ ИСПFH≤100) (https://freedomhouse.org/report/freedom-press-2017-methodology). Динамика изменения значений индекса ИСПFHиз базы данных исследования “Свобода прессы&8j1; для России, Германии и КНДР представлена на рисунке 5 (https://freedomhouse.org/report-types/freedom-press).

см.

см.
18

Рис. 5. Индекс свободы прессы Freedom House Рис. 6. Индекс свободы выражения и индекс автономии ассоциаций Freedom House
19 Из рисунка 5 следует, что значения ИСПFH для России имеют устойчивый восходящий тренд, и с 2002 г. Россия, по версии Дома Свободы, перешла из категории государства с частично свободной прессой в категорию государства с прессой несвободной, что, очевидно, обусловлено упоминавшимся ранее процессом подчинения правящему режиму российских СМИ. В 2016 г. постсоветская Россия в списке, ранжированном по уровню свободы прессы по версии Дома Свободы, с ИСПFH=83 заняла 175 позицию из 199 между Белоруссией и Свазилендом.
20 Широко известно и исследование состояния свободы прессы в мире, проводимое с 2001 г. международной неправительственной организацией Репортеры без границ (Reporters sans frontières), – “Всемирный индекс свободы прессы (Classement mondial de la liberté de la presse)”. По его результатам определяется индекс свободы прессы (ИСПRSF), который по последней версии методологии расчета изменяется в диапазоне от 0 (максимальная свобода) до 100 (минимальная свободы). При этом по значениям данного индекса ситуация со свободой прессы в 180 исследуемых государствах разделяется на пять категорий: хорошая ситуация (0≤ ИСПRSF ≤15); более-менее хорошая ситуация (15,01≤ ИСПRSF ≤25); значительные проблемы (25,01≤ ИСПRSF ≤35); сложная ситуации (35,01≤ ИСПRSF ≤55); очень опасная ситуация (55,01≤ ИСПRSF ≤100) (https://rsf.org/fr/la-methodologie-du-classement-mondial-de-la-liberte-de-la-presse-0). Из-за изменений методологий расчета в 2012 г. графическое отображение динамики изменения индекса ИСПRSF представляется мне некорректным. В 2016 г. постсоветская Россия в списке, ранжированном по уровню свободы прессы по версии организации Репортеры без границ, с ИСПRSF=49,45 заняла 148 позицию из 180 между Мексикой и Таджикистаном.
21 Для континуальной оценки качества реализации такого политического порядка, как “свобода выраженияˮ, могут быть использованы результаты двух следующих государствоведческих исследований. Первое из них – упомянутое выше исследование “Свобода в миреˮ, проводимое Домом Свободы, где в качестве одного из семи индикаторов, на основании которых рассчитываются агрегированные индексы, используется индикатор “свобода выражения и убежденийˮ (Freedom of Expression and Belief) (https://freedomhouse.org/report/freedom-world-2004/methodology).
22 Соответствующий этому индикатору индекс, который можно обозначить как индекс свободы выражения ИСВFH, изменяется в диапазоне от 0 (отсутствие свободы) до 16 (полная свобода), и в открытой базе данных указанного исследования значения этого индекса доступны, начиная с 2006 г. Отмечу, что для КНДР он постоянно равен нулю.
23 Второе исследование – “Индекс верховенства закона (Rule of Law Index)ˮ с 2009 г. проводится международной неправительственной организацией “Проект правосудия в мире (The World Justice Project)ˮ. В рамках этого исследования в качестве одного из 42 индикаторов, на основании которых рассчитывается агрегированный индекс, используется индикатор “свобода мнения и выражения (Freedom of Opinion and Expression)ˮ (https://worldjusticeproject.org/sites/default/files/documents/RoLI_ Final-Digital_0.pdf). Соответствующий этому индикатору нормализованный индекс, который можно обозначить как индекс свободы выражения ИСВWJP, изменяется от 0 (отсутствие свободы) до 1 (полная свобода), и в открытой базе данных указанного исследования значения этого индекса доступны только начиная с 2012 г., что делает нецелесообразным графическое отображение динамики его изменения (http://worldjusticeproject.org/historical-data).
24 Полностью аналогичная ситуация имеет место с политическим порядком “автономия ассоциацийˮ. В рамках исследования “Свобода в миреˮ в качестве одного из семи индикаторов используется индикатор “права на ассоциации и организации (Associational and Organizational Rights)ˮ, который изменяется в диапазоне от 0 до 12 и может быть использован в качестве индекса автономии ассоциаций Freedom House (ИААFH). А в рамках исследования “Индекс верховенства законаˮ в качестве одного из 42 нормализованных индикаторов используется индикатор “свобода собраний и ассоциаций (Freedom of Assembly and Association)ˮ, который может быть использован в качестве индекса автономии ассоциаций The World Justice Project (ИААWJP).
25 Динамика изменения значений индексов ИСВFH и ИААFH для России и Германии представлена на рисунке 6. Из него следует, что, по версии Дома Свободы, качество реализации политических порядков “свобода выражения“ и “автономия ассоциацийˮ в России ниже среднего, и имеет место нисходящий тренд, свидетельствующий об ухудшении ситуации. В 2016 г. постсоветская Россия в списке, ранжированном по уровню свободы выражения, с ИСВFH=3 заняла 180 позицию из 193 в одной группе с Белоруссией, Китаем, Гамбией, Саудовской Аравией и Сомали. А в списке, ранжированном по уровню автономии ассоциаций, (ИААFH=3) – 163-ю позицию из 193 в одной группе с Анголой, Белоруссией, Брунеем, Камбоджей, Камеруном, Китаем, Демократической республикой Конго, Джибути, Оманом, Турцией, Венесуэлой и Йеменом. В 2016 г. постсоветская Россия в списке, ранжированном по уровню свободы выражения, по версии организации “Проект правосудия в мире”, с ИСВWJP=0,41 заняла 97-ю позицию из 113 между Вьетнамом и Камеруном, а в списке, ранжированном по уровню автономии ассоциаций, с ИААWJP= 0,42 – 98-ю позицию из 113 между Камбоджой и Вьетнамом.
26 Основным исследованием качества управления современными государствами служит исследование по программе “Качество государственного управления (Governance Matters)ˮ, которое с 1996 г. проводит Всемирный банк (The World Bank). По его результатам определяются шесть агрегированных индексов для более чем 200 государств и территорий (Worldwide Governance Indicators, WGI) (http://info.worldbank.org/governance/wgi/#doc), которые отражают различные параметры государственного управления:
  • учет мнения населения и подотчетность (Voice and Accountability), который будем обозначать как индекс подотчетности ИПWB;
  • политическая стабильность и отсутствие насилия (Political Stability and Absence of Violence) – индекс отсутствия насилия ИОНWB;
  • эффективность государственного управления (Government Effectiveness); соответствующий индекс – ИЭГУWB;
  • качество законодательного регулирования (Regulatory Quality), выражаемое индексом ИКЗРWB;
  • верховенство закона (Rule of Law), которому соответствует индекс ИВЗWB;
  • контроль (сдерживание) коррупции (Control of Corruption), обозначим его ИККWB.
27 Все указанные индексы изменяются в диапазоне от -2,5 (наихудшее состояние) до +2,5 (наилучшее состояние). Динамика изменения значений индекса ИПWB из базы данных исследования “Качество государственного управленияˮ для России, Германии и КНДР представлена на рисунке 7 (http://info.worldbank.org/governance/wgi/#home). Из него следует, что
28

Рис. 7. Индекс учета мнения населения и подотчетности The World Bank Рис. 8. Индекс политической стабильности и отсутствия насилия The World Bank

29 значения индекса ИПWB для России находятся в зоне отрицательных значений и имеют устойчивый нисходящий тренд, что свидетельствует о неблагоприятной ситуации по версии Всемирного банка с фактором учета мнения и подотчетности государственной власти гражданам, которая постоянно ухудшается. В 2016 г. постсоветская Россия в списке, ранжированном по уровню подотчетности власти по версии Всемирного банка, с ИПWB= -1,21 заняла 173 позицию из 204 между Катаром и Руандой.
30 Динамика изменения значений индекса ИОНWB из указанной выше базы для России, Германии и КНДР представлена на рисунке 8. Видно, что значения индекса ИОНWB для России постоянно находятся в зоне отрицательных значений, причем на протяжении длительного времени они даже ниже, чем для КНДР. Это свидетельствует о неблагоприятной, по версии Всемирного банка, ситуации с политической стабильностью и применением насилия, включая политически мотивированное насилие и терроризм. В 2016 г. постсоветская Россия в списке, ранжированном по уровню политической стабильности и отсутствия насилия, по версии Всемирного банка, с показателем -0,89 заняла 176-ю позицию из 211 между Эритреей и Кот Д’Ивуаром.
31

Динамика изменения значений индекса ИЭГУWBиз вышеуказанной базы для России, Германии и КНДР представлена на рисунке 9. Из него

см.

см.
32

Рис. 9. Индекс эффективности государственного управления The World Bank Рис. 10. Индекс качества законодательного регулирования The World Bank
33 следует, что значения индекса ИЭГУWB для России также постоянно находятся в зоне отрицательных значений, хотя и приближаются к нулевому уровню. Это означает, что, по версии Всемирного банка, эффективность государственного управления остается ниже среднего уровня. В 2016 г. постсоветская Россия в списке, ранжированном по эффективности российского государственного управления, с показателем -0,22 заняла 117-ю позицию из 209 между Шри Ланкой и Доминиканской Республикой.
34 Динамика изменения значений индекса ИКЗРWB из вышеуказанной базы для России, Германии и КНДР представлена на рисунке 10. Показано, что значения этого индекса для России вновь не выходят из зоны отрицательных значений, что подтверждает низкое качество законодательного регулирования. В 2016 г. постсоветская Россия в списке, ранжированном по качеству законодательного регулирования, по версии Всемирного банка, имела ИКЗРWB=-0,42 и заняла 132-ю позицию из 209 между Тонга и Гайаной.
35

Динамика изменения значений индекса ИВЗWBиз указанной выше базы для России, Германии и КНДР представлена на рисунке 11. Значения этого

см.

см.
36

Рис. 11. Индекс верховенства закона The World Bank Рис. 12. Индекс независимости судебной систнмы The World Economic Forum
37 индекса для России находятся на уровне существенно отрицательных величин, что свидетельствует о неблагоприятной, по версии Всемирного банка, ситуации с соблюдением в стране верховенства закона – одного из ключевых принципов современного правового государства. В 2016 г. постсоветская Россия в списке, ранжированном по степени верховенства закона, с ИВЗWB=-0,8 заняла 165-ю позицию из 209 между Сьерра Леоне и Науру. Верховенство закона призвана обеспечивать правоохранительная система или, точнее, в правовом государстве – система охраны права, основой которой служит судебная система. Поэтому неблагоприятная ситуация с соблюдением верховенства закона в постсоветской России гипотетически может быть обусловлена недостатками функционирования судебной системы и, в первую очередь, несоблюдением такого ее ключевого принципа, как независимость от других структур и органов публичной власти, от всех политических и экономических акторов, от конкретных граждан и их различных объединений.
38 Чтобы подтвердить или опровергнуть данное гипотетическое предположение, следует оценить ситуацию с независимостью российской судебной системы. Для этого можно использовать один из 112 исходных индикаторов – индикатор “независимость судебной системы (Judicial Independence)ˮ ( >>>> ), определяемый по результатам ежегодно проводимого с 1979 г. Всемирным экономическим форумом (The World Economic Forum) исследования “Индекс глобальной конкурентоспособности (The Global Competitiveness Index, GCI)ˮ. Его можно обозначить как индекс независимости судебной системы (ИНССWEF): от 1 (полная зависимость) до 7 (полная независимость). КНДР в состав исследуемых государств не входит. Динамика изменения значений индекса ИНССWEF из открытой базы данных исследования “Индекс глобальной конкурентоспособностиˮ, включающей данные за последние 10 лет, для России и Германии представлена на рисунке 12 (http://reports.weforum. org/global-competitiveness-index-2017-2018/downloads/). Из него следует, что значения индекса ИНССWEF для России находятся на существенно низком уровне, то есть российскую судебную систему нельзя признать в должной мере независимой. В 2016 г. постсоветская Россия в списке, ранжированном по степени независимости судебной системы, по версии Всемирного экономического форума, с ИНССWEF=3,52 заняла 90-ю позицию из 137 между Гватемалой и Алжиром.
39

Динамика изменения последнего из шести агрегированных индексов качества государственного управления Всемирного банка – индекса контроля коррупции ИККWBпредставлена на рисунке 13, из которого следует, что

см.

см.
40

Рис. 13. Индекс контроля коррупции The World Bank Рис. 14. Нормализованный индекс восприятия коррупции Transparency International
41 значения данного индекса для России находятся в зоне существенных отрицательных значений. Это свидетельствует о наличии в России, по версии Всемирного банка, очень высокого уровня коррупции. В 2016 г. постсоветская Россия в списке, ранжированном по уровню контроля коррупции, по версии Всемирного банка, с ИККWB=-0,86 заняла 170-ю позицию из 209 между Пакистаном и Мозамбиком.
42 Для подтверждения или опровержения этого прискорбного факта целесообразно дополнительно рассмотреть результаты самого известного исследования о состоянии коррупции в государствах мира – исследования “Индекс восприятия коррупции (Corruption Perceptions Index, CPI)ˮ, которое с 1995 г. проводит международная неправительственная организация Трансперенси Интернешнл (Transparency International) (https://www. transparency. org/ research/cpi/overview). По его результатам определяются значения одного из двух, наряду с индексом ИККWB, наиболее валидных и достоверных показателей состояния (распространения) коррупции, а именно, индекса восприятия коррупции [Нисневич, Стукал, Шухова 2016], который в нормализованном представлении будет обозначаться ИВКНTI и изменяется в диапазоне от 0 (коррупция практически отсутствует) до 1 (максимальный уровень коррупции). Динамика изменения значений этого индекса из базы данных исследования “Индекс восприятия коррупцииˮ для России, Германии и КНДР представлена на рисунке 14. Видно, что показатели индекса ИВКНTI для России находятся в зоне очень высоких значений и, следовательно, подтверждается тот факт, что и, по версии Трансперенси Интернешнл, имеет место существенный уровень коррупции. В 2016 г. постсоветская Россия в списке, ранжированном по уровню коррупции, с ИВКНTI=0,71 заняла 131-ю позицию из 179 в одной группе с Ираном, Казахстаном, Непалом и Украиной.
43 К политико-управленческим чертам портрета постсоветской России следует добавить и такую существенную черту, как длительная несменяемость высших должностных лиц публичной власти. Действительно, с марта 2000 г. по настоящее время высшую политическую должность публичной власти в постсоветской России – должность Президента Российской Федерации занимает В. Путин. Лишь в период с марта 2008 по март 2012 г. в результате так называемой “рокировкиˮ, целью которой было, избежав явного нарушения Конституции, сохранить действующую систему власти, эту должность в качестве “местоблюстителя” занимал его ближайший сподвижник Д. Медведев [Домбровская 2008]. Сам же Путин в это время занимал формально вторую, а de facto ставшую первой по политической значимости должность Председателя Правительства Российской Федерации. Поэтому можно говорить, что сегодня в России действует, по терминологии Т. Карозерса, политический режим доминирующей власти (dominant-power politics). При таком режиме “одна политическая группировка – будь то движение, партия, семья или отдельный лидер – доминируют в системе таким образом, что в обозримом будущем смена власти представляется маловероятной”, а «результатом длительного удержания власти одной политической группировкой обычно становятся крупномасштабная коррупция и “приятельский капитализмˮ (crony capitalism)» [Карозерс 2003].

Библиография

1. Даль Р. (2000) О демократии. М.: Аспект Пресс.

2. Домбровская И. (2008) Валерия Новодворская: Медведев решал три задачи. Первая: местоблюстителя // Radio France Internationale. 17 августа (http://www.rfi.fr/acturu/articles/104/article_1059.asp).

3. Индекс трансформации Фонда Бертельсмана (2010) М.: Центр исследований постиндустриального общества.

4. Индексы развития государств мира: справочник (2014) / О.Т. Гаспарян, Р.У. Камалова, Е.А. Кочешкова и др.; под ред. Ю.А. Нисневича, Национальный исследовательский университет “Высшая школа экономики”. М.: Издательский дом ВШЭ.

5. Карозерс Т. (2003) Конец парадигмы транзита // Политическая наука. № 2. С. 42–65.

6. Нисневич Ю.А. (2011) Метод сопоставительно-институционального анализа // Мировая экономика и международные отношения. № 5. С. 76–84.

7. Нисневич Ю.А., Стукал Д.К., Шухова А.А. (2016) Методологические проблемы измерения коррупции // Общественные науки и современность. № 3. С. 149–162.

8. Урнов М.Ю. (2014) Россия: виртуальные и реальные политические перспективы // Общественные науки и современность. № 4. С. 46–58. № 5. С. 114–129.

9. Шумпетер Й. (1995) Капитализм, социализм и демократия. М.: Экономика

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести