Везде
О стакановидных керамических предметах из Центрального Предкавказья первой половины I тыс. н.э.
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
О стакановидных керамических предметах из Центрального Предкавказья первой половины I тыс. н.э.
Аннотация
Код статьи
S086960630004116-6-1
DOI
10.31857/S086960630004116-6
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Березин Я.  
Аффилиация: НИИ и Музей антропологии МГУ
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
Номер 1
Страницы
50-59
Аннотация

Статья посвящена одному типу керамических предметов – так называемым курильницам, характерным для раннеаланской культуры Центрального Предкавказья II–IV вв. н.э. В археологической литературе XX в. сложилась версия об использовании их в древности в качестве ритуальных сосудов. Последние десятилетия специалисты склоняются к идеям о предназначении данных сосудов для определенных технологических целей, скорее всего, связанных с производством керамики. Автор, на основе архивных материалов из фондов Пятигорского краеведческого музея, показывает, что версия о культовой принадлежности данного типа керамики возникла на основе изначально неполных и вторичных сведений, впоследствии неверно истолкованных, и является современным археологическим мифом.

Ключевые слова
Центральное Предкавказье, раннеаланская культура, стакановидный предмет, курильница, археологический миф
Классификатор
Дата публикации
28.03.2019
Всего подписок
89
Всего просмотров
772
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать   Скачать pdf
1 Масштабные исследования памятников начала I тыс. н.э. в Центральном Предкавказье, проводившиеся в последнем десятилетии XX и начале XXI вв., привели к выделению в данном регионе масштабного историко-культурного явления, получившего название “раннеаланской” или “предаланской” культуры (Абрамова, 1989. С. 280). Окончательное название этого исторического феномена еще не устоялось; так, В.Ю. Малашев предлагает считать ее ранним этапом северокавказской средневековой аланской культуры (Габуев, Малашев, 2009. С. 156). Подробное описание истории выделения культуры и современного состояния ее изучения сделано В.Ю. Малашевым (Малашев, 2007. С. 487–501; Габуев, Малашев, 2009. С. 144–162; Малашев, 2014, С. 72–83).
2 Керамический комплекс “раннеаланской” культуры был впервые описан И.А. Аржанцевой и Д.В. Деопиком на материалах Зилгинского городища (Деопик, 1988; Аржанцева, Деопик, 1989. С. 81–91). Его составной частью являются стакановидные керамические сосуды, традиционно носящие название “курильницы” (Аржанцева, Деопик, 1989. С. 91). Эта разновидность керамики попала в поле зрения археологов еще в 1930-х годах (Egorov, 1930. P. 49–51) и с тех пор по традиции считалась культовой (Арсеньева, 1965. С. 187; Табл. V, I; Байбик, Виноградов и др., 1969. С. 86–92; Кузнецов, 1984. С. 180; Дорофеев, Фоменко, 2000; Фоменко, 2016). В одной из последних работ маститого кавказоведа В.А. Кузнецова утверждается, что “курильницы” “являются атрибутом развитого культа огня и надежным маркером именно аланской керамики” (Кузнецов, 2014, С. 65). Высказывалась версия и об утилитарном использовании данного предмета в качестве подставок-“разделителей” в процессе производства керамической посуды (Arzhantseva et al., 2000. P. 235–237; Гончарова и др., 2016. С. 76, 77; Гугуев и др., 2017. С. 53).
3 В период работы в ГУП "Наследие" (Ставрополь) мне неоднократно доводилось участвовать и руководить раскопками “раннеаланских” поселений на территории Пятигорья (поселение и укрепление Энергетик, поселение Константиновское 1) и прилегающей части предкавказской равнины (городище Новопавловское-1). К сожалению, материалы этих раскопок опубликованы в незначительной степени (Березин, Швырёва, 2007; Березин, Колесниченко, 2013). Находки “курильниц” во время этих работ были многочисленны, как в культурном слое, так и в хозяйственных ямах. Несмотря на значительную площадь раскопок, ничего похожего на культовые места, связанные с использованием “курильниц”, обнаружено не было. Более того, создавалось впечатление, что это обычный бытовой предмет, выбрасываемый по мере прихода его в негодность вместе с остальным мусором. Эти соображения и побудили меня заняться историей возникновения версии о связи рассматриваемых артефактов с культом огня.
4 Прежде чем перейти к истории вопроса, рассмотрим сам предмет исследования. Это керамический предмет (я бы поостерегся именовать его сосудом), имеющий довольно стандартный набор признаков (рис.1):
5 Цилиндрическая форма. Есть варианты сужения к середине высоты (“песочные часы”) (рис. 1, 1) или к основанию с отверстием. Сужение к срезанному основанию не встречается.
6 Одна сторона срезана горизонтально, другая имеет более или менее широкий бортик, расположенный под прямым углом к стенкам и образующий сквозное отверстие (рис. 1, 2, 3). Бортик чаще всего горизонтальный, редко встречается подъем к вертикальной оси предмета.
7 Внешняя поверхность предмета чаще всего заглажена широкими полосами, иногда настолько, что в плане он приобретает многогранный вид (рис. 1, 4). Внутренняя поверхность в большинстве случаев имеет гребни, образованные при формовке жгутовым налепом и не заглаженные впоследствии. Вероятно, это не имело значения при использовании.
8 В.Б. Виноградов с соавторами предложил способ изготовления “курильниц” на круглой деревянной основе (Байбик, Виноградов и др., 1969. С. 88, примечание 3), однако гребни на внутренней стороне противоречат этой идее. Впрочем, их нет на опубликованной “курильнице” (Байбик, Виноградов и др., 1969. С. 93; Рис. 1, 7) (рис. 1, 1). Статья В.Б. Виноградова и соавторов была написана на материалах Алхан-Калинского городища и, возможно, форма стакановидных предметов разных районов имеет свои особенности.
9 Размеры предметов варьируются по высоте от 4.5 до 11–12 см и по диаметру от 5 до 10 см. Изредка встречаются и более крупные, высотой до 20–22, диаметром 17–20 см. Обращает на себя внимание уже отмеченная (Байбик, Виноградов и др., 1969. С. 88) как бы небрежность изготовления подавляющей части предметов. В тоже время тесто находок очень плотное, хорошо промешанное и обожженное. Прочность стакановидных предметов, как правило, превышает прочность находимых вместе с ними фрагментов керамических сосудов. Следы вторичного прокала, копоти, нагара на внутренней стороне предметов встречаются не чаще, чем на находимых вместе с ними в культурном слое или в хозяйственных ямах других фрагментах керамики.
10 Очевидно, что истоки “культовой” версии следовало искать в хельсинской публикации Н.М. Егорова. Оригинал издания крайне труднодоступен, однако у меня имелась возможность обратиться к первоисточнику, записям самого Н.М. Егорова, сохранившимся в фондах Пятигорского краеведческого музея. Это “Книга поступлений Пятигорского краеведческого музея, часть I”, начата в 1929 г., хранится под № 34563 основного фонда. В книгу переписана информация из более ранних, но не сохранившихся книг поступлений1. Запись № 963 – 9, лист 184, датирована 5 сентября 1926 года. Записи сделаны рукой Н.М. Егорова и во многих местах скреплены его личной подписью. Ниже они приведены дословно, с сохранением орфографии оригинала:
1. Любопытна дата составления новых книг поступлений, а именно 1929 г. Вполне вероятно, что предыдущие книги отражали, в том числе, и труд работников музея по сбору материалов о вождях революции, которые в свете изменившейся политической ситуации вдруг стали врагами народа. Во избежание осложнений для музейщиков книги были уничтожены, а в новые перенесена политически нейтральная информация.
11 "Семь глиняных сосудов, без дна, с суженным верхом, форма [нарисована “курильница” без масштаба – Я.Б.] диаметром от 7 до 9 см, высотой от 6,5 см до 8 см, частью пустые, частью наполненные землей с углями, служившие, видимо, для какого-то ритуала, так как были найдены расположенными по половине окружности (радиусом 0,75 м), центр которой занимал горшочек – сосуд № 971 [см. ниже – Я.Б.]. Другая половина окружности была уничтожена еще 23 лет назад, при прокладке водопроводной траншеи. Эти семь, вместе с 4 или 5 другими такими же, но разбитыми при откапывании, были откопаны П.К. Дорошенко, на глубине около 1 м, сбоку траншеи, главной части Юцкого водопровода в конце октября 1925 г. По словам П.К. Дорошенко, все пространство между горшочками было заполнено многочисленными расколотыми костями животных, которые он, к сожалению, не захватил”.
12 Лист 184 (оборот): “№ 971. Такой же горшочек, как и № 963 – 9, но только большой. Диаметр нижней части 11 сант., высота 8,5 сант. Помещался в центре круга, как это описано выше. Доставлен оттуда же и тогда же П.К. Дорошенко”.
13 Листы 182 (оборот) - 184 (оборот): на этих листах за №№ 937–981 описаны находки из той же траншеи, доставленные П.К. Дорошенко. Это фрагменты керамики, кости животных, каменные жернова, костяная игла, фрагменты каменных орудий.
14 Николай Михайлович Егоров – одна из самых ярких фигур в краеведении Пятигорья. Он имел профильное историко-филологическое образование, был знаком и переписывался с такими видными археологами как А.А. Иессен и А.М. Тальгрен, участвовал в полевых работах Северокавказской экспедиции ГАИМК (Багдасарян, 2017. С. 34, 35). Естественно, он получил определенные археологические навыки, что повышает доверие к его публикациям. Но в данном, конкретном случае, Н.М. Егоров не участвовал в “раскопках” и, скорее всего, не был на месте находки (личный выезд на место описываемых находок всегда отражался в его записях с указанием даты и времени). Скрупулезно записанная им со слов находчика П.К. Дорошенко информация отражает неквалифицированное доследование половины хозяйственной ямы (глубина ок. 1 м, радиус круга ок. 0.75 м), вторая половина которой была разрушена задолго до этого. Фон находки (“земля с углями”, “многочисленные расколотые кости животных”) также соответствует описанию заполнения ямы. Остальные находки из траншеи, записанные под №№ 937–981 представляют собой типичные находки из культурного слоя поселения. Каких-либо оснований считать эту ситуацию исследованием святилища нет, да и об исследовании, как таковом, говорить не приходится.
15 Любопытно, что в одной из последующих работ относительно крупный стакановидный предмет (не выпадающий, впрочем, из крайних колебаний размеров большинства находок), найденный в центре ямы, вырос до “ведрообразного” (Байбик, Виноградов и др., 1969. С. 88).
16 Два катакомбных погребений у р. Юца (территория нынешнего города Пятигорска) были доследованы А.П. Руничем в 1954 г. и опубликованы в 1961 г. (Рунич, 1961). В погр.2 с нетронутым инвентарем был обнаружен интересующий нас предмет. Он был осмотрен и зарисован мною в фондах Пятигорского краеведческого музея2. Инвентарный номер находки 2410 основного фонда. Это фрагмент (примерно, 1/2 часть) лепного сероглиняного сосуда. Поверхность грубо заглажена широкими вертикальными полосами. Тесто слоистое, с заметной примесью дресвы и песка. На внутренней стороне хорошо прослеживается способ формовки сосуда – горизонтальные глиняные валики на основе отдельно вылепленного дна. Несмотря на утраты, форма сосуда хорошо восстанавливается. Это грушевидный сосудик с округлым или плоским дном. Венчик округлен и не имеет никаких признаков горизонтальной площадки. Вместе с ним, под тем же номером, в фондах музея хранятся две небольшие речные гальки со следами обжига, упомянутые в публикации А.П. Рунича. Подобный тип культовой керамики хорошо известен в погребальных памятниках сарматского времени Северного Кавказа. Основной хронологический диапазон бытования таких предметов III–I вв. до н.э., однако, они доживают вплоть до I в. н.э. (Абрамова, 1993. С. 58. Рис. 20, 15–23; С. 144. Рис. 56, 28).
2. Автор благодарен директору ГБУК СК "Пятигорский краеведческий музей", к.и.н. С.Н. Савенко и зам. директора по науке М.В. Семендяеву за помощь в работе с коллекцией и музейными архивами.
17 В.Б. Виноградов с соавторами уверенно считает данный артефакт “наиболее древней находкой цилиндрического сосуда с отверстием в дне, используемого для ритуальных действий” (Байбик, Виноградов и др., 1969. С. 89). В.А. Фоменко предлагает интерпретировать его как прототип стакановидных “курильниц” более позднего времени (Фоменко, 2016. С. 175). Вероятно, это связано с не совсем точным рисунком в первой публикации комплекса. Горизонтально срезанный (на рисунке А.П. Рунича) низ сосуда создает впечатление схожести с формой стакановидных предметов (рис. 2, 1). В реальности он грубо и неровно обломан (рис. 2, 2).
18 Стоит также остановиться на датировке комплекса в целом. Автором раскопок он был отнесен к I–II вв. н.э., что было нормально на том уровне изученности сарматской эпохи Северного Кавказа (Рунич, 1961. С. 270). В состав инвентаря входят: орнаментированный вертикальными пролощенными полосами и зигзагом кувшин без кучки (корчагообразный сосуд по терминологии М.П. Абрамовой); две миски с отогнутым наружу бортиком, одна орнаментирована по бортику штрихованными треугольниками; пряслице, указанная курильница и железный нож (рис. 3).
19 Корчагообразный сосуд и серповидный нож встречаются в длительном хронологическом диапазоне III в. до н.э. – I в. н.э. (Абрамова, 1993. С. 46. Рис. 11; С. 80. Рис. 26, 1–11; С. 137. Рис. 51; С. 151. Рис. 57, 57–61). Однако сосуды этого типа после рубежа эр теряют орнаментацию, а короткие и сильно изогнутые ножи явно тяготеют к более раннему времени. Для скифского периода – это стандартная форма (Козенкова, 1998. С. 7–8). Миски с отогнутым наружу венчиком, образующим горизонтальную или наклонную внутрь площадку, зачастую орнаментированную, М.П. Абрамова считает ритуальными чашами и связывает только с периодом III–I вв. до н.э. (Абрамова, 1993. С. 54. Рис. 17, 1–11). К этому же периоду М.П. Абрамова отнесла и обнаруженное на р. Юца пряслице (Абрамова, 1993. С. 80. Рис. 26, 13). Все сказанное позволяет отнести захоронения на р. Юца из раскопок А.П. Рунича 1954 года ко времени не позже II–I вв. до н.э.
20 Суммируя рассмотренный выше сюжет, отметим, что “курильница” из погребения на р. Юца относится к хорошо известному типу ритуальных сосудов из погребений Северного Кавказа последних веков до н.э. Само погребение датируется временем не позже II–I вв. до н.э. Это выводит рассмотренный сосуд за рамки обсуждения проблемы стакановидных предметов аланской эпохи.
21 Многочисленные находки стакановидных предметов были сделаны на Алхан-Калинском городище, расположенном в 15 км западнее г. Грозного, на западной окраине селения Алхан-Кала, в Чечне. В течение длительного времени городище считалось средневековым и даже делались попытки отождествить его с летописной столицей алан, г. Магас (Виноградов, 2003). Согласно последним изысканиям в этой области, основные напластования городища связаны с концом эпохи раннего железного века и началом раннего средневековья (Мамаев, 2008. С. 241; 2012).
22 Во время масштабных раскопок В.Б. Виноградова 1965–1967 годов “было найдено свыше 200 этих ритуальных сосудов, причем 153 целые курильницы найдены in situ на местах капищ, которых обнаружено пока 5” (Байбик, Виноградов и др., 1969. С. 87). К сожалению, этот блестящий материал опубликован только в виде крайне сжатого словесного описания, отсутствуют планы “капищ”. Можно лишь присоединиться к мнению И.А. Аржанцевой с соавторами о том, что на нынешнем уровне информации “капища” и “алтари” могут быть с равным (а, скорее всего, с большим) основанием истолкованы и как производственные комплексы (Arzhantseva et al., 2000. Р. 237). Со своей стороны, хочу отметить, что в заметках об алханкалинских стакановидных предметах изначально рассматривалась только “культовая” версия их использования. Явно просматривается увлеченность В.Б. Виноградова этой идеей, впоследствии вылившаяся в отдельный сюжет прекрасной популярной книги, где нашлось место красочным описаниям культовых церемоний и жертвоприношений (Виноградов, 1970. С. 68–90).
23 Хотелось бы еще немного остановиться на хронологии существования стакановидных предметов. В.А. Кузнецов, составивший первую большую подборку стакановидных предметов из Центрального Предкавказья, предложил датировать их в пределах VIII–X вв. н.э., ориентируясь на существовавшую тогда датировку “земляных” городищ (Кузнецов, 1967. С. 42–65). В.Б. Виноградов, опираясь на раскопки Алхан-Калинского городища и свою датировку данного памятника, фактически предложил их использование в течение всего периода раннего средневековья и даже ранее, во II–XII вв. (Байбик, Виноградов и др., 1969. С. 90).
24 К настоящему времени в той или иной степени исследован ряд бытовых памятников Предкавказья с находками стакановидных предметов. Примечательно, что в массовом количестве они обнаруживаются либо на однослойных поселениях, существовавших только в раннеаланское время (городище Энергетик, поселение Константиновское-1, городище Новопавловское-1) (Березин, 2001; 2003; 2018), либо на памятниках, имеющих мощные слои II–IV вв. н.э. (Алхан-Кала, Зилги, Нижний Джулат, Брут). К сожалению, собственно средневековых бытовых памятников исследовано немного. Для Пятигорья это городище Указатель, которое исследовала В.Б. Ковалевская (Ковалевская, 2005. С. 125–128), и городище Горное Эхо (раскопки И.А. Аржанцевой). Оба памятника датируются в пределах VI–IX (X) вв. н.э. и, кажется, не имеют находок стакановидных предметов3. Не было их также и в средневековом слое Татарского городища на окраине Ставрополя (Березин, Каминский, Малашев, 2012. С. 58–62). Впрочем, на данном городище этих предметов не было и в слое сарматского времени, что вполне естественно, учитывая отсутствие на Татарском городище аланского керамического комплекса как такового (Березин, Каминский, Малашев, 2012. С. 55). На сегодняшний день время интенсивного использования керамических стакановидных предметов представляется тесно связанным со временем существования раннеаланского культурного феномена, то есть со II–IV вв. н.э.
3. Относительно городища Горное Эхо могу говорить об этом уверенно. Автор сердечно благодарен автору раскопок И.А. Аржанцевой за информацию (письмо от 10.03. 2018 г).
25 Любопытный сюжет, связанный со стакановидными предметами, просматривается на материалах Кисловодской котловины в широком смысле (внутренних районов Пятигорья, по терминологии В.Ю. Малашева). Согласно подсчетам Д.С. Коробова, основанных на тщательных многолетних исследованиях, для периода II–IV вв. н.э. в Кисловодской котловине обнаружено 73 укрепления и поселения (Коробов, 2017. Т. 1. С. 234). При этом только на одном (!) памятнике (укрепление Долина Очарования) среди подъемного материала был обнаружен один фрагмент стакановидного предмета4. Следует также учесть, что укрепления Боргустанское 4, Подкумское 2, поселение Кабан-Гора, кроме сбора подъемного материала, подвергались достаточно обширной шурфовке (С.Л. Дударев, Д.С. Коробов) (Коробов, 2017. Т. 2. С. 20–25; 45–55; 257–260). В тоже самое время, севернее и восточнее, на ряде поселений раннеаланской культуры, расположенных по долинам степных речек Подкумок, Кума, Золка, Кура, Этока, стакановидные предметы – обычная находка, в том числе и в целом виде (Дорофеев, Фоменко, 2000. С. 31–33). Подобная ситуация может быть связана с существованием во внутренних районах Пятигорья достаточно самостоятельной группы памятников Подкумок – Хумара (по В.Ю. Малашеву), отличающихся от раннеаланской культуры Центрального Предкавказья и, возможно, имевших несколько иные производственные традиции (Габуев, Малашев, 2009. С. 157). Проникновение носителей раннеаланской культуры в Пятигорье шло с северо-востока, что хорошо совпадает с находкой фрагмента стакановидного предмета на укреплении Долина Очарования, находящегося как раз на северо-восточной окраине ареала внутренних районов Пятигорья.
4. Устная информация С.Н. Савенко; моя искренняя благодарность Сергею Николаевичу.
26 Вероятно, стакановидные предметы были частью какого-то технологического процесса, возникшего вместе с раннеаланским культурным комплексом. После оформления средневековой аланской культуры этот процесс стал малозначимым, и находки стакановидных предметов очень редки. Фрагмент одного из них был найден В.Ю. Малашевым в центральном Дагестане в комплексе эпохи позднего средневековья (Малашев, 2016. С. 22; 31. Рис. 89, № 2; 90, № 2)5.
5. Искренне благодарен В.Ю. Малашеву за подсказку о находках стакановидных предметов вне раннеаланского контекста и возможность сослаться на его находку.
27 Окончательный ответ об их назначении, вероятно, могут дать только находки этих предметов в момент использования. Может быть, это удалось сделать В.Б. Виноградову во время раскопок Алхан-Калинского городища, но он предпочел иную версию истолкования ситуации.
28 Изложенные выше соображения позволяют мне считать, что ситуация с культовыми сосудами-курильницами является типичным современным археологическим мифом. Он возник из неправильного истолкования неполной и вторичной информации. Далее последовало неоднократное повторение идеи, поддержанное достаточно авторитетными учеными. В результате она приобрела статус аксиомы. Исследования последних десятилетий начали подтачивать этот статус. Хотелось, чтобы вскрытие корней данного мифа ускорило данный процесс.

Библиография

1. Абрамова М.П. Центральный Кавказ в сарматскую эпоху // Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. М.: Наука, 1989 (Археология СССР). С. 268–282.

2. Абрамова М.П. Центральное Предкавказье в сарматское время (III в. до н.э. – IV в. н.э.). М.: Наука, 1993. 240 с.

3. Аржанцева И.А., Деопик Д.В. Зилги – городище начала I тысячелетия н.э. на стыке степи и предгорий в Северной Осетии // Ученые записки комиссии по изучению памятников цивилизаций древнего и средневекового Востока всесоюзной ассоциации востоковедов. М.: Наука, 1989. С. 75–107.

4. Арсеньева Т.М. Лепная керамика Танаиса. I. Открытые сосуды // Древности Нижнего Дона. М.: АН СССР, 1965 (МИА; № 127). С. 169–201.

5. Багдасарян А.А. Вписан в историю пятигорского краеведческого музея. Николай Михайлович Егоров – каким мы его знали до 2012 года // Третий Кавминводский межрегиональный музейно-научный семинар памяти краеведов: материалы заседаний, 1–2 декабря 2016 г. Пятигорск: Печатный Двор, 2017. С. 34–37.

6. Байбик В.Д., Виноградов В.Б., Гантимурова Т.М., Магомадов И.Д. Заметки о древней культовой керамике из памятников археологии Чечено-Ингушетии // Археолого-этнографический сборник. Т. III. Грозный, 1969. С. 80–94.

7. Березин Я.Б. Отчет об археологических раскопках поселения и укрепления Энергетик на территории г. Железноводска Ставропольского края в 2001 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 26501, 26502.

8. Березин Я.Б. Отчет об археологических раскопках городища Новопавловское-1 в Кировском районе Ставропольского края в 2003 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 40501, 40502, 49503.

9. Березин Я.Б. Отчет о раскопках "Курганный могильник "Константиновский - 6", курганы №1, № 6, "Курганный могильник "Константиновская-11", курган № 1, "Курганный могильник "Константиновский-4", курганы №1, №2, №3, №4, №5, №6, "Курганный могильник "Константиновский-5", курганы № 3, № 4, "Поселение "Константиновская-1", "Курганный могильник "Константиновская-10", курган № 1, "Курганный могильник "Балка Звериная-1", курган №1 в Предгорном районе Ставропольского края в зоне строительства и реконструкции автомобильной дороги М-29 "Кавказ" из Краснодара (от Павловской) через Грозный, Махачкалу до границы с Азербайджанской Республикой на участке км 368+000 – км 387+000 в 2018 г. [Рукопись].

10. Березин Я.Б., Каминский В.Н., Малашев В.Ю. Татарское городище и формирование памятников типа Татарка – Вербовка. М.: Таус, 2012. 206 с.

11. Березин Я.Б., Колесниченко К.Б. Хозяйственные ямы поселения Энергетик // Седьмые Прозрителевские чтения: сб. материалов межрегион. науч.-практ. конф. (22–23 ноября 2012 г.). Ставрополь: Ставропольский гос. историко-культурный и природно-ландшафтный музей-заповедник, 2013. С. 154, 155.

12. Березин Я.Б., Швырёва А.К. Фауна поселения "Энергетик" II – IV вв. н.э. на Пятигорье // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. VII. М.: Памятники исторической мысли, 2007. С. 208–217.

13. Виноградов В.Б. Через хребты веков. Грозный: Чечено-Ингушское кн. изд-во, 1970. 160 с.

14. Виноградов В.Б. Военно-фортификационные аргументы Алхан-Калинского Магаса (актуальный конспект) // МИАСК. Вып. 2. Армавир, 2003. С. 99–104.

15. Габуев Т.А., Малашев В.Ю. Памятники ранних алан центральных районов Северного Кавказа. М.: Таус, 2009 (МИАР; № 11). 465 с.

16. Гончарова С.А., Широченко Э.Б., Харченко М.В., Гончаров М.Ю., Масловский А.Н., Минаев А.П., Юдин Н.И. Археологические исследования в городе Азове в 2013–2014 годах // Историко-археологические исследования в г. Азове и на Нижнем Дону. Вып. 29: ... в 2013–2014 гг. Азов: Изд-во Азовского музея-заповедника, 2016. С. 50–126.

17. Гугуев Ю.К., Малашев В.Ю., Рылов В.Г. Керамический импорт из Центрального Предкавказья в Танаисе в середине III в. н.э. (по результатам минералого-петрографических исследований) // НАВ. 2017. Т. 16, № 1. С. 45–61.

18. Деопик Д.В. Керамика Центрального Предкавказья в I–IV вв. н.э. по материалам городища Зилги (Северная Осетия) // Материальная культура Востока. Ч. II. М.: Наука, 1988. С. 171–220.

19. Дорофеев Г.Л., Фоменко В.А. Находки из окрестностей города Георгиевска // Из истории народов Северного Кавказа. Вып. 3. Ставрополь: Изд-во Ставропольского гос. ун-та, 2000. С. 31–33.

20. Ковалевская В.Б. Кавказ – скифы, сарматы, аланы. I тыс. до н.э. – I тыс. н.э. М.: ОНТИ ПНЦ РАН, 2005. 395 с.

21. Козенкова В.И. Материальная основа быта кобанских племен. Западный вариант. М.: Наука, 1998 (САИ; В2–5). 200 с.

22. Коробов Д.С. Система расселения алан Центрального Предкавказья в I тыс. н.э.: в 2 т. М.; СПб: Нестор-История, 2017. 2 т.

23. Кузнецов В.А. Некоторые вопросы этногенеза осетин по данным средневековой археологии // Происхождение осетинского народа: материалы науч. сессии, посвящ. проблемам этногенеза осетин (1966 г.). Орджоникидзе: Северо-Осетинское кн. изд-во, 1967. С. 42–65.

24. Кузнецов В.А. Очерки истории алан. Орджоникидзе: Ир, 1984. 302 с.

25. Кузнецов В.А. Аланы и Кавказ. Осетинская эпопея обретения родины. Владикавказ: Проект-Пресс, 2014. 160 с.

26. Малашев В.Ю. Культурная ситуация в центральных районах Северного Кавказа во II–IV вв. н.э. // Три четверти века. Д.В. Деопику – друзья и ученики / Отв. ред. Н.Н. Бектимирова. М.: Памятники исторической мысли, 2007. С. 487–501.

27. Малашев В.Ю. Аланская культура Северного Кавказа: проблема ранней государственности у населения региона во II–IVвв. н.э. // КСИА. 2014. Вып. 234. С. 72–83.

28. Мамаев Х.М. О хронологии Алхан-Калинского городища // Отражение цивилизационных процессов в археологических культурах Северного Кавказа и сопредельных территорий. Юбилейные XXV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа: тез. докл. Владикавказ, 2008. С. 239–241.

29. Мамаев Х.М. К историко-культурной интерпретации Алхан-Калинского городища (археологические реалии) // Северо-Кавказский город в региональном историческом процессе: материалы междунар. конф. (18–19 сентября 2012 г.). Каспийск; Махачкала, 2012. С. 239–241.

30. Рунич А.П. Сарматские катакомбы на берегу р. Юцы // СА. 1961. № 1. С. 266–270.

31. Фоменко В.А. Об одном типе северокавказских керамических сосудов сарматского времени (стакановидные курильницы) // Изучение и сохранение археологического наследия народов Кавказа. XXIX Крупновские чтения: материалы междунар. науч. конф. Грозный: Чеченский гос. ун-т, 2016. С. 175–176.

32. Arzhantseva I., Deopik D., Malashev V. Zilgi: An Early Alan Proto-City of the First Millennium AD on the boundary between Steppe and Hill Country // Les Sites archeologiques en Crimee et au Caucase durant l'antiquite tardive et le haut Moyen-Age. Leiden; Boston: Brill, 2000 (Colloquia Pontica. V. 5). P. 211–250.

33. Egorov N.M. Gefesse von Jusk // ESA. Bd. 5. 1930. S. 48–52.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести