Везде
The fate of the chinese in the Urals during the 1920–1930s
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The fate of the chinese in the Urals during the 1920–1930s
Annotation
PII
S086956870013447-2-1
DOI
10.31857/S086956870013447-2
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Andrey Avdashkin 
Affiliation: South Ural State University
Address: Russian Federation, Tchelyabisk
Edition
Issue 1
Pages
91-105
Abstract

         

Received
21.08.2020
Date of publication
18.03.2021
Number of purchasers
23
Views
2025
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf
1 Исторически китайское присутствие в России связано с Дальним Востоком и частично – с Сибирским краем. Именно в этих границах происходило большинство массовых контактов с китайскими мигрантами, здесь находились места их компактного проживания и объекты хозяйственной деятельности. Центрами притяжения китайской миграции в годы «раннего» Советского Союза стали крупные города и дальневосточные окраины. В 1926 г., например, в стране находились свыше 100 тыс. китайцев, более 70 тыс. из них проживали на Дальнем Востоке1. В большинстве городов этого края, как в Москве и Ленинграде, в 1920-х гг. оформились представительные китайские общины2. Однако в 1930-х гг. трансграничные миграции между двумя государствами практически прекратились, а оставшихся в стране китайцев частично «выдавили», выслали или уничтожили3.
1. Всесоюзная перепись населения 17 декабря 1926 г.: краткие сводки. Вып. 4. М., 1927–1929. Т. 10. 1928. С. 40–41. По методике переписи учтены те, кто выбрал китайский как родной язык.

2. Так, в 1928 г. в Москве проживали около 8 тыс. китайцев, насчитывалось более 400 китайских прачечных (Ларин А.Г. Китайские мигранты в России. История и современность. М., 2009. С. 113, 128; Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII–XXI веках. М., 2007. С. 192, 196).

3. Kireev A.A. China in Russia, Russia in China: ethnic aspect of migration between the two countries in the past and present // Asian Ethnicity. Vol. 17. 2016. Is. 1. P. 71; Дятлов В.И. Китайские мигранты и динамика китаефобии в России // Транснациональные миграции и современные государства в условиях экономической турбулентности / Отв. ред. В.С. Малахов, М.Е. Симон. М., 2016. С. 233.
2

Значительная часть исследований по рассматриваемой теме основана на материалах Дальнего Востока и Сибири4. Особое внимание историки уделяли вопросам организации культурно-просветительской работы среди китайских трудящихся, а также мероприятиям по улучшению их уровня жизни (создание учебных заведений, колхозов, «китайских» театров, издание газет на китайском языке и др.)5.

4. См., например: Ларин А.Г. Китайские мигранты в России…; Дацышен В.Г. Китайцы в Сибири XVII–ХХ вв.: проблемы миграции и адаптации. Красноярск, 2008; Бугай Н.Ф. И. Сталин – Мао Цзэдун: судьбы китайцев в СССР – России (1905–1940-е годы). М., 2018.

5. Залесская О.В. Китайские колхозы на советском Дальнем Востоке в (1930-е гг.) // Новый исторический вестник. 2009. № 2. С. 37–44; Залеская О.В. Культурно-просветительская работа среди китайских рабочих на Дальнем Востоке России (20–30-е годы XX в.) // Россия и АТР. 2007. № 3. С. 139–151; Залесская О.В. Особенности кооперативного движения в среде китайских мигрантов на советском Дальнем Востоке (1920–1930-е гг.) // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. Социология. 2009. № 96. С. 17–24.
3 Присутствие китайских мигрантов вне зоны российско-китайского фронтира и крупных городов в 1920–1930-х гг. является неразработанной исследователями проблемой. Для восполнения данного пробела требуется целостная реконструкция пребывания китайцев в России, в том числе в региональном ракурсе6. Необходимо выяснить: когда и что привело китайцев на Урал; как соотносятся истории их присутствия в тот период в регионе и в СССР в целом; оставались китайцы преимущественно маятниковыми мигрантами, или постепенно происходило их укоренение, какие формы социальной организации они выработали. Цель статьи – на примере Урала показать развитие в небольших советских городах сообществ китайских мигрантов в 20–30-х гг. XX в.
6. Пример такого исследования см.: Дацышен В.Г., Кутилова Л.А. Китайцы в Приенисейской Сибири в конце 1910-х – 1920-е гг.: исследование регионального варианта общины мигрантов и уточнение концептуальных понятий // Вестник Томского государственного университета. История. 2020. № 65. С. 154–164.
4 Исследование базируется в основном на документах, выявленных в региональных архивах: Объединённом государственном архиве Челябинской области (ОГА ЧО), Пермском государственном архиве социально-политической истории (ПермГАСПИ), Государственном архиве административных органов Свердловской области (ГАА СО), Государственном архиве Пермского края (ГА ПК). Так, сведения о постоянно проживавших в регионе китайцах и о некоторых «временных» мигрантах, посещавших Южный Урал в 1920-х гг., обнаружены в ОГА ЧО: ф. Р-422, Р-11 (административные отделы Троицкого и Челябинского окружных исполнительных комитетов); ф. Р-467. Управление Министерства безопасности Российской Федерации по Челябинской области; ф. Р-252. Комиссия по делам бывших красногвардейцев и красных партизан.
5 Личные дела мигрантов и репрессированных китайцев (содержат биографическую информацию и материалы допросов) найдены в фондах: ПермГАСПИ – ф. 641. Уголовные дела на лиц, снятых с оперативного учёта в ИЦ УВД Пермского облисполкома, а также ГАА СО – ф. Р-1. Управление ФСБ РФ по Свердловской области. Ценные сведения о возрасте и занятости китайцев в Оренбуржье содержит «Книга памяти жертв политических репрессий…»7.
7. Книга памяти жертв политических репрессий в Оренбургской области. Оренбург, 2017.
6 Работу с документами затрудняла их ветхость. Некоторые тексты оказались не читаемы, а архивные дела часто содержали лишь отрывочные сведения. Многие следственные материалы периода Большого террора ещё закрыты для исследования. В некоторых архивах невозможно работать со списками репрессированных – не все соответствующие дела выдаются в читальные залы. Это существенно затруднило поиск, сбор и обработку информации.
7 Выбор же уральских китайцев в качестве объекта исследования обусловлен следующими соображениями. Расположенный на стыке Азии и Европы регион исторически является перекрёстком миграционных маршрутов и служит зоной межэтнических контактов. Здесь прослеживаются основные волны миграций китайцев в позднеимперский период. В годы Русско-японской войны в Пермской губ. оказались выдворенные с театра военных действий «желтолицые» (японцы, корейцы и китайцы), а во время Первой мировой войны заводы и угольные шахты Урала стали центром применения «жёлтого труда»8.
8. Сведения о трудовой миграции китайцев в этот период см.: Siegelbaum L.H. Another «Yellow Peril»: Chinese Migrants in the Russian Far East and the Russian Reaction before 1917 // Modem Asian Studies. Vol. 12. 1978. Is. 2. P. 307–330; Alexeeva O.V. Experiencing War: Chinese Workers in Russia During the First World War // The Chinese Historical Review. Vol. 25. 2018. Is. 1. P. 47; Дацышен В.Г. Китайский труд на Урале в годы Первой мировой войны // Уральское востоковедение. Вып. 2. Екатеринбург, 2007. С. 49–58; Ходяков М.В., Чжао Ч. Трудовая миграция китайцев в Россию в годы Первой мировой войны // Новейшая история России. 2017. № 1. С. 7–30; Хасанова З.Х. Китайские рабочие в годы Первой мировой войны на Южном Урале // Вопросы истории. 2019. № 2. С. 133–139.
8 Важную роль в обеспечении движения китайских рабочих в глубь страны сыграл Челябинский переселенческий пункт. Здесь китайцы мылись в бане, их прививали от болезней, проводили медицинский осмотр, после которого больных отправляли на родину9. По данным А.А. Аникста, к 1 сентября 1917 г. на предприятиях Российской империи трудились 67 121 китайских рабочих (11 419 из них – на уральских заводах)10.
9. ОГА ЧО, ф. И-13, оп. 1, д. 1093, л. 2–3; д. 1095, л. 1–5, 14, 117, 296–297; ГА РФ, ф. 102, оп. 75, д. 10, ч. 26, л. 133.

10. Аникст А.А. Организация распределения рабочей силы в 1920 году. М., 1920. С. 42.
9 После революционных событий 1917 г. произошёл крах промышленного производства в стране11. Через Урал пошёл поток возвратной миграции китайских рабочих: только с 1 января по 18 марта 1918 г. через Екатеринбург проследовали на восток 17 902 человека12 (однако даже в апреле в регионе оставались 2 213 рабочих из Китая13). Как известно, ещё в 1916 г. китайские рабочие, отбывавшие на родину после окончания трудового контракта, «плохо снабжались тёплой одеждой и пищей»14. Нетрудно представить, насколько суровыми стали условия транспортировки этих людей в хаосе революционных событий. Кроме того, эвакуация затруднялась нараставшими перебоями в работе железнодорожного транспорта15. Оставшиеся без работы китайцы оседали в окрестных городах, где занимались в основном мелкой торговлей. Так, жителей Перми китайские коробейники беспокоили навязчивыми просьбами приобрести их товары. Ощутимое усиление конкуренции вызывало недовольство местных торговцев16.
11. См.: Миронов Б.Н. Достижения и провалы российской экономики в годы Первой мировой войны // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. 2017. Т. 62. Вып. 3. С. 466. События февраля 1917 г. кардинально изменили ситуацию в промышленности, а Октябрьский переворот привёл к её краху. Объём промышленного производства в 1917 г. упал на 43, в 1918 г. – на 21% от уровня 1913 г.

12. Ипполитов С.С., Минаев В.В. «От этого зависит вся судьба России»: к изучению демографической и экономической экспансии Китая и Японии на Востоке России во время второй русской смуты // Новый исторический вестник. 2013. № 3(37). С. 31.

13. Аникст А.А. Организация распределения рабочей силы… С. 41. Для сравнения: в Западной Сибири насчитывалось 2 006, в Приморье – 3 319 человек.

14. ГА РФ, ф. 102, оп. 75, д. 10, ч. 26, л. 66.

15. См.: Ходяков М.В., Чжао Ч. Трудовая миграция китайцев в Россию… С. 25.

16. ГА ПК, ф. 36, оп. 2. д. 8, л. 205.
10 Гражданская война в Советской России остановила процесс возвращения на родину китайских рабочих. Значительное их число участвовало в боевых действиях17, в том числе на Восточном фронте (Урал)18. По окончании войны советское правительство предприняло некоторые меры по эвакуации китайцев19. Тем не менее многие из них остались жить в РСФСР или вернулись туда, спасаясь от царившей в Китае массовой безработицы. В 1920–1930-х гг. даже небольшое число китайцев на Урале стали заметной этнической общностью20. Органы местной власти принимали меры по укреплению законности внутри китайских общин, ликвидации их «автономности»21 и устранению разницы между «белым» и «жёлтым» трудом22.
17. Залесская О.В. Участие китайских мигрантов в Гражданской войне на российском Дальнем Востоке // Власть и управление на Востоке России. 2009. № 1(46). С. 103–108; Исповедников Д.Ю. Участие Китая в Гражданской войне в Сибири // Новый исторический вестник. 2010. № 3(29). 74–81; Чжан Ю., Гагкуев Р.Г. Китайские добровольцы в гражданской войне в России: между красными и белыми // Российская история. 2019. № 1. С. 60–71; Lin Y.R. Among Ghosts and Tigers: The Chinese in the White Terror // Revolutionary Russia. Vol. 28. 2015. Is. 2. P. 140–166.

18. Ненароков А.П. Восточный фронт. 1918. М., 1969; Каменских М.С. Китайцы на Среднем Урале в конце XIX – начале XXI в. СПб., 2011.

19. ОГА ЧО, ф. Р-254, оп. 1, д. 34, л. 172; Ларин А.Г. Китайские мигранты в России… С. 111.

20. Каменских М.С. Политика Советского государства в отношении китайского и корейского населения в 1917–1937 гг. (на примере Пермской области) // ГУЛАГ. Начало. Пермь, 2017. С. 80–85; Авдашкин А.А. Китайцы на Южном Урале в 1920-е годы // Новейшая история России. 2020. Т. 10. № 1. С.103–118.

21. Романова Г.Н. Положение китайских рабочих на советском Дальнем Востоке в 20-е гг. ХХ в. // Россия и Китай: взаимное восприятие (прошлое, настоящее, будущее). Тезисы докладов XVI международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы» (Москва, 25–27 октября 2006 г.). Ч. I. М., 2006. С. 24–27.

22. Ларин А.Г. Китайские мигранты в России… С. 115.
11 Однако до конца 1930-х гг. сохранялось крайне тяжёлое материальное и бытовое положение большинства китайских рабочих23. Их место в социальной иерархии, малый процент грамотности – всё это затрудняло адаптацию в советском обществе, снижало эффективность образовательной и воспитательной работы. Со стороны местного населения были случаи избиения китайцев и звучали оскорбления, пренебрежительные обращения («ходя», «китаёза»). Среди китайцев не утихали слухи о скорых расправах («топить будут в Амуре»)24.
23. Кулинич Н.Г. Китайцы в составе городского населения Дальнего Востока в 1920–1930-е годы // Проблемы Дальнего Востока. 2006. № 4. С. 120–129.

24. Кочегарова Е.Д. К вопросу использования китайских рабочих в золотопромышленности Дальнего Востока (20–30-е гг. XX в.) // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Вып. 3. Благовещенск, 2002. С. 378–386.
12 При этом в 1920-х гг. массовые трудовые миграции китайцев сочетались с методичными попытками государства установить над этим явлением контроль и вытеснить уроженцев Китая из сферы торгового предпринимательства. Социально-экономические преобразования в Стране Советов в конце 1920–1930-х гг. сопровождались мощным давлением на частную торговлю – важнейшую сферу занятости китайцев после завершения Гражданской войны25. Сказывались и внешние факторы. Ограничение трудовой миграции в СССР со стороны китайских властей, советско-китайский конфликт на КВЖД в 1929 г., захват японцами Маньчжурии – всё это сделало практически невозможным организованный завоз рабочих из Китая. Кроме того, новая модель социально-экономического развития, сложившаяся в СССР в 1930-х гг., не предполагала потребности в найме китайских рабочих26.
25. Ларин А.Г. Китайские мигранты в России… С. 113, 121–123.

26. Дацышен В.Г. Китайская трудовая миграция в России. Малоизвестные страницы истории // Проблемы Дальнего Востока. 2008. № 5. С. 99–104; Дацышен В.Г. Китайцы в России и советско-китайский конфликт на КВЖД // Российская история. 2011. № 5. С. 51–62; Залесская О.В., Актамов И.Г. Китайские мигранты в золотодобывающей отрасли на Дальнем Востоке в 1920–1930-е гг. // Власть. 2017. Т. 25. № 4. С. 131–137.
13 По мере роста внешнеполитической напряжённости для СССР и его внутренних преобразований власти всё больше сомневались в лояльности членов китайской и корейской общин27. Дальнейшая жёсткая политика в отношении их представителей обосновывалась логикой реального или символического противостояния между СССР («страной-крепостью») и «капиталистическим миром»28.
27. Коровушкин Д.Г., Коровушкин И.Г. Китайцы в Азиатской России: расселение и численность в конце XIX – начале XX века // Гуманитарные науки и образование в Сибири. 2016. № 4. С. 97–122; Burnt by the Sun. The Koreans of the Russian Far East / Еd. by J.K. Chang. Honolulu, 2016.

28. Harris J. Encircled by enemies: Stalin’s Perceptions of the capitalist world, 1918–1941 // Journal of Strategic Studies. Vol. 30. 2007. Is. 3. P. 513–545; Policing Stalin’s Socialism: Repression and Social Order in the Soviet Union, 1924–1953 / Еd. by D.R. Shearer. New Haven; L., 2009. P. 301, 480; Best A. «We are virtually at war with Russia»: Britain and the Cold War in East Asia, 1923–40 // Cold War History. Vol. 12. 2012. Is. 2. P. 205–225.
14 Органы государственной безопасности методично осуществляли «превентивные» меры против корейских и китайских шпионов29. В действиях центральных и местных органов власти всё более отчётливо прослеживался курс на вытеснение мигрантов («неблагонадёжного элемента») за пределы страны30.
29. Martin T. The origins of Soviet ethnic cleansing // Journal of Modern History. Vol. 70. 1998. № 4. P. 813–861; Дацышен В.Г. Китайцы в Сибири…; Чернолуцкая Е.Н. Принудительные миграции на советском Дальнем Востоке в 1920–1950-е гг. Владивосток, 2011; Бугай Н.Ф. Китайцы в СССР и России: политика двух стандартов (1920–1940-е годы) // Историческая и социально-образовательная мысль. Т. 8. 2016. № 1–2. С. 52–66; Потапова Н.А. «Харбинская» операция НКВД СССР 1937–1938 гг. в Алтайском крае // Вестник Томского государственного университета. История. 2017. № 47. С. 75–80.

30. Чернолуцкая Е.Н. Вытеснение китайцев с Дальнего Востока и депортация 1938 г. // Проблемы Дальнего Востока. 2008. № 4. С. 133–145; Потапова Н.А. Антикитайская карательная акция НКВД СССР периода «Большого террора» в Дальневосточном крае: механизмы и масштабы репрессий // Проблемы Дальнего Востока. 2018. № 3. С. 156–162.
15 Осенью 1937 г. из приграничных районов Дальнего Востока выселили 170–180 тыс. советских корейцев. Затем настала очередь китайцев, и по стране прошла волна репрессий: не менее 11 тыс. человек (китайцев и членов семей других национальностей) отправили в Синьцзян, Казахстан и разные районы Дальневосточного края31. Так завершилась история пребывания китайцев в Советском Союзе, а образы «китайца» и «китайца-мигранта» ушли на периферию исторической памяти вплоть до середины XX в.
31. Huttenbach H.R. The Soviet Koreans: Products of Russo‐Japanese imperial rivalry // Central Asian Survey. Vol. 12. 1993. Is. 1. P. 65–66; Бугай Н.Ф. Китайцы в СССР и России… С. 63; Мусаев В.И. Поворот в советской национальной политике в середине – второй половине 1930-х гг. // Народы и религии Евразии. 2018. № 2(15). С. 102.
16 Исследование комплекса вопросов – возраст, место рождения, семейное положение, род занятий, участие в общественном движении и уровень образования китайцев на Урале – позволяет понять, как мигранты обустраивались в регионе, осваивали новые для себя профессии, меняли места жительства, создавали семьи и т.д. В статье представлены районы Южного и Среднего Урала. На разных этапах административных преобразований в них входили некоторые округа Уральской обл.32 и Оренбургский округ – Средневолжской. Относительно 1930-х гг. рассмотрены Чкаловская, Свердловская, Пермская и Челябинская области. Далее все эти территории обозначены понятием «Урал».
32. Верхнекамский, Златоустовский, Ирбитский, Пермский, Свердловский, Тагильский, Троицкий, Челябинский округа.
17 В середине 1920-х гг. общая численность китайцев, постоянно проживавших практически во всех городских поселениях региона, скорее всего, не превышала 500–550 человек (между тем в Челябинске и его окрестностях, например, уже в 1920 г. было порядка 30 китайцев)33. В 1926 г. на Урале находились 368, а в 1939 г. – 472 китайца34.
33. ОГА ЧО, ф. Р-363, оп. 2, д. 27, л. 15–16; д. 34, л. 1–2.

34. Подсчитано и составлено по: Перепись населения Российской империи, СССР, 15 новых независимых государств (URL: http://www.demoscope.ru/weekly/pril.php; дата обращения: 10.05.2019). Данные переписи 1939 г. не дают полной картины: в действительности около половины китайцев подверглись репрессиям.
18 Значительную часть китайцев составляли рабочие, родившиеся ещё в XIX в. и приехавшие на Урал в годы Первой мировой войны (см. табл. 1). Но были и родившиеся в начале XX в. и прибывшие в регион, скорее всего, либо маленькими детьми, либо уже после установления там советской власти. Например, некий Зань Миньюй приехал в СССР в 15 лет35.
35. ОГА ЧО, ф. Р-467, оп. 3, д. 9023, л. 8.
19

Таблица 1

Принадлежность китайских мигрантов на Урале к различным поколениям (по годам рождения)

До 1885 г. 1886–1890 гг. 1891–1896 гг. 1896–1900 гг. После 1901 г.
31 42 32 46 44

Составлено по: ОГА ЧО, ф. Р-467, оп. 3, д. 4529, л. 1; д. 4530, л. 1; л. 6; д. 4532, л. 5–6; д. 5874, л. 5; д. 8358, л. 4; д. 9023, л. 7; оп. 4, д. 3802, л. 1; д. 4207, л. 1; д. 4531, л. 4; д. д. 5310, л. 1; 4538, л. 4; д. 5056, л. 1; ф. Р-252, оп. 1, д. 425, л. 3; ПермГАСПИ, ф. 641, оп. 1, д. 191; л. 1, 3; д. 424, л. 1, 3; д. 460, л. 1, 3, 5; д. 681, л. 1, 3; д. 684, л. 1–3; д. 872, л. 1, 3; д. 895, л. 2, 3; д. 908, л. 1, 3; д. 920, л. 1, 3; д. 1024, л. 1, 3; д. 1036, л. 1, 3; д. 1118, л. 1, 3; д. 1206, л. 1, 3; д. 1310, л. 1, 3; д. 1312, л. 1, 3; д. 1328, л. 1, 3; д. 1963, л. 1, 3; д. 2182, л. 1, 3; д. 2371, л. 1, 3; д. 2372, л. 1, 3; д. 2373, л. 1, 3; д. 2374, л. 1–5; д. 2736, л. 1, 3; д. 3046, л. 1, 3; д. 3763, л. 1, 3; д. 3772, л. 1, 3; д. 3893-р, л. 1, 3; д. 4088, л. 1, 3; д. 5144, л. 1, 3; д. 5415, л. 1, 3; д. 5415, л. 1, 3; д. 6975, л. 1, 3; д. 7013, л. 1, 3; д. 7231, л. 1, 3; д. 7321, л. 1, 3; д. 7450, л. 1, 3; д. 7576, л. 1, 3; д. 7580, л. 1, 3; д. 7661, л. 1, 3; д. 8057, л. 1, 3; д. 8621, л. 1, 3; д. 8864, л. 1, 3; д. 9066, л. 1, 3; д. 9555, л. 1, 3; д. 9568, л. 1, 3; д. 9847, л. 1, 3; д. 9916, л. 1, 3; д. 10010, л. 1, 3; д. 10041, л. 1, 3; д. 10066, л. 1, 3; д. 10074, л. 1, 3; д. 10911, л. 1, 3; д. 13452, л. 1, 3; д. 13876, л. 1, 3; д. 14281, л. 1, 3; д. 14679, л. 1, 3; д. 15016, л. 1, 3; д. 15258, л. 1, 3; д. 15453, л. 1, 3; д. 16884, л. 1, 3; ГАА СО, ф. Р-1, д. 1399, л. 2–3; д. 1646, л. 1; д. 1815, л. 4; д. 2480, л. 2, 3; д. 2870, л. 1–2; д. 3045, л. 2; д. 3055, л. 2–3; д. 3058, л. 4; д. 3113, л. 3; д. 6629, л. 3; д. 9405, л. 2; д. 18435, л. 2; д. 18435, т. 2, л. 1–3; д. 24102, л. 1, 2; д. 24739, л. 1–4; д. 27088, л. 1–3; д. 30965, л. 1; д. 34007, т. 1, л. 2; д. 34007, т. 2, л. 2; д. 34506, л. 3; д. 40010, л. 1–3; д. 40011, л. 2–3; д. 40012, л. 1; д. 40157, л. 1–3; д. 40335, л. 1, 2; д. 40336, л. 1; д. 40337, л. 2; д. 40615, л. 1–3; д. 41430, л. 1; д. 41433, л. 2; д. 41435, л. 2; д. 42173, л. 2; д. 42177, л. 3; д. 42601, л. 2; д. 42775, л. 1; д. 46601, л. 2; Книга памяти жертв политических репрессий в Оренбургской области. С. 16–253.
20 Большинство осевших на Урале в те годы китайцев, прибывших в Россию в конце XIX – начале XX в, – это уроженцы северо-восточных районов их родины, в первую очередь провинции Шаньдун36 (см. табл. 2). В некоторых случаях установить место рождения мигрантов невозможно: часто такой информации в архивных делах нет, либо написано: «Китай» или название какой-то деревни, без указания провинции.
36. Петров А.И. Китайская историография истории китайцев в Царской России // Россия и АТР. 2006. № 1. С. 145–146.
21 Итак, мобильность китайцев была довольно высокой. В поисках заработка они перемещались по советской территории, меняя места жительства и работы. Поскольку полных данных найти пока не удалось, показать перемещения китайцев можно только на примере Челябинского и Троицкого округов Уральской обл. Прибыв в СССР, китайцы передвигались с целью заработка и трудоустройства из города в город. Например, из Читы в Троицк (по торговым делам), а также из Витебска, Кустаная, Челябинска, Петропавловска, Москвы и Уфы37. Так, один из документов свидетельствует, что в январе 1927 г. в Самару из Челябинска прибыли трое китайцев38. В некоторых делах вообще нет информации о прежнем месте пребывания мигранта.
37. См.: ОГА ЧО, ф. Р-422, оп. 6, д. 17, л. 6; д. 24, л. 2; д. 31, л. 3; д. 71, л. 5; д. 79, л. 5; д. 128, л. 3; д. 151, л. 3; д. 150, л. 9; д. 81, л. 12; д. 152, л. 3; д. 149, л. 4.

38. Там же, ф. Р-11, оп. 1, д. 36, л. 62.
22

Таблица 2

Место рождения китайских мигрантов, находившихся в Челябинской, Пермской и Свердловской областях
23
Провинция/город Численность уроженцев (человек)
Шаньдун 65
Харбин 9
Пекин 5
Хэбэй 4
Чжили (ныне провинция Хэбэй) 4
Мукден 3
Шанхай 3
Ханькоу (ныне г. Ухань, провинция Хубэй) 2
Хенань 1
Хунань 1

__________________________ Подсчитано и составлено по: ОГА ЧО, ф. Р-467, оп. 3, д. 4529, л. 6; д. 4530, л. 1; д. 4532, л. 5–6; д. 5874, л. 5; д. 8358, л. 4; д. 9023, л. 7; оп. 4, д. 3802, л. 1; д. 4207, л. 4; д. 4531, л. 4; д. 4538, л. 10; д. 5056, л. 5; д. 5310, л. 1; ф. Р-422, оп. 6, д. 18, л. 4; д. 19, л. 1; д. 20, л. 1; д. 23, л. 1; д. 24, л. 1; д. 31, л. 1; д. 44, л. 1; д. 71, л. 1; д. 74, л. 1; д. 75, л. 1; д. 76, л. 1; д. 77, л. 1; д. 80, л. 1; д. 81, л. 1; д. 84, л. 1; д. 88, л. 1; д. 125, л. 2; д. 126, л. 1; д. 128, л. 1; д. 141, л. 1; д. 143, л. 1; д. 149, л. 1; д. 150, л. 1; д. 151, л. 1; д. 153, л. 1; д. 154, л. 1; д. 159, л. 1; д. 160, л. 1; д. 162, л. 1; д. 163, л. 1; д. 164, л. 1; д. 165, л. 1; д. 167, л. 1; д. 168, л. 1; д. 180, л. 1; д. 182, л. 1; д. 185, л. 1; ф. Р-11, оп. 2, д. 38, л. 105; ПермГАСПИ… см. примеч. к табл. 1. … д. 46601, л. 2.
24 Проследить направления перемещений с территории Троицкого округа сложнее. В листах для убывших лиц часто можно увидеть либо запись «выбыл, неизвестно куда», либо пустую графу. Большинство людей приезжали из ближайших городов (Челябинск, Кустанай и Уфа). Среди направлений выезда преобладали Челябинск и Москва. В личных делах репрессированных китайцев отчётливо выделяются дальневосточный вектор (Владивосток, Иркутск, Чита, Хабаровск) и «столичный» (Москва и Киев)39.
39. Там же, ф. Р-467, оп. 3, д. 4530, л. 6–7; д. 4532, л. 7; д. 5874, л. 10–11; д. 8358, л. 6; д. 9023, л. 8, 13; оп. 4, д. 3802, л. 10; д. 4207, л. 6; д. 4529, л. 6; д. 4531, л. 7–8; д. 4538, л. 1; д. 5056, л. 8; д. 5310, л. 13.
25

Таблица 3

Информация о прибытии и выезде китайцев (Троицкий округ Уральской обл. во второй половине 1920-х гг.)

Откуда прибыл город / человек Куда выбыл город / человек
Челябинск 6 Челябинск 9
Москва 1 Москва 5
Свердловск 2 Свердловск 2
Китай 2 Китай 3
Чита 1 Чита 1
Омск 1 Омск 1
Уфа 4 Ташкент 2
Кустанай 3 Новосибирск 1
Витебск 1 неизвестно куда 14
Ростов-на-Дону 1    
Иркутск 2    
Пермь 1    
Петропавловск 1    

_____________________________ Подсчитано и составлено по: ОГА ЧО, ф. Р-422, оп. 6, д. 16, л. 4; д. 17, л. 6; д. 19, л. 5; д. 20, л. 7; д. 24, л. 2; д. 31, л. 3; д. 44, л. 7; д. 53, л. 21; д. 71, л. 5; д. 74, л. 4; д. 75, л. 4; д. 76, л. 4; д. 77, л. 2; д. 79, л. 5; д. 80, л. 10; д. 81, л. 12; д. 88, л. 5; д. 125, л. 7; д. 126, л. 2; д. 128, л. 3; д. 141, л. 4; д. 143, л. 5; д. 148, л. 3; д. 149, л. 4; д. 151, л. 3; д. 150, л. 9; д. 152, л. 3; д. 153, л. 2; д. 154, л. 3; д. 159, л. 2; д. 160, л. 3; д. 162, л. 2; д. 163, л. 4; д. 164, л. 5; д. 165, л. 3; д. 167, л. 6; д. 175, л. 7; д. 182, л. 9; д. 185, л. 2.
26 Важным показателем укоренённости китайских мигрантов в принимавшем их обществе является создание семей40. Согласно трудовому характеру миграции и историческим особенностям большинство китайцев составляли мужчины. Сведений о китаянках пока не обнаружено. Многие китайцы были женаты на русских женщинах и имели от них детей, обычно два–три ребёнка. Например, семейное положение китайских мигрантов в Челябинской и Пермской областях: холостых – 49 человек; вдовцов – 1; женатых – 67 человек41. Большинство холостяков относились к категории временных мигрантов или только прибывших в 1920-х гг. Не исключено, что они тоже обзавелись семьями, если не покинули край. Нельзя забывать и о «гражданских» браках.
40. См.: Дацышен В.Г., Кутилова Л.А. Русско-китайские семьи в ХХ веке: история возникновения и некоторые характеристики // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер. История России. Т. 18. 2019. № 4. С. 742–757.

41. Подсчитано и составлено по: ОГА ЧО, ф. Р-467, оп. 4, д. 3802, л. 4; д. 4207, л. 4; д. 4531, л. 4; д. 4538, л. 3, 8, 10; д. 5056, л. 5; оп. 3, д. 4529, л. 6; д. 4530, л. 1; д. 4532, л. 5–6; д. 5874, л. 5; д. 9023, л. 7; ф. Р-422, оп. 6, д. 16, л. 5; д. 18, л. 4; д. 19, л. 1; д. 20, л. 1; д. 24, л. 1; д. 31, л. 1; д. 44, л. 1; д. 71, л. 1; д. 74, л. 1; д. 76, л. 4; д. 77, л. 4; д. 79, л. 1; д. 81, л. 1; д. 84, л. 2; д. 88, л. 1; д. 125, л. 3; д. 128, л. 1; д. 141, л. 4; д. 143, л. 1; д. 148, л. 1; д. 149, л. 1; д. 150, л. 1; д. 151, л. 2; д. 152, л. 2; д. 154, л. 2; д. 159, л. 2; д. 160, л. 1; д. 162, л. 1; д. 163, л. 1; д. 180, л. 5; д. 164, л. 1; д. 165, л. 1; д. 167, л. 1; д. 168, л. 1; д. 173, л. 1; д. 175, л. 1; д. 182, л. 1; д. 185, л. 1; ПермГАСПИ… см. примеч. к табл. 1… д. 16884, л. 1, 3.
27 Важной чертой в коллективном портрете группы является занятость; основные сферы деятельности – неквалифицированный физический труд, торговля и сфера обслуживания (см. табл. 4). Участие китайских трудящихся в кооперативном движении способствовало их объединению, ускоряло их интеграцию в социально-экономическую жизнь СССР. Например, в Троицке несколько китайцев занимались изготовлением кваса42. В 1930-х гг. на Урале работали, как минимум, пять «китайских» артелей: «Красный Восток», «Восточный рабочий»; сельскохозяйственные – им. Сунь Ятсена и «Красный Восток»43; им. 10-й годовщины Красной армии и торгово-производственная кооперативная артель инвалидов «Китайский рабочий»44. Основной деятельностью последней – достаточно успешного предприятия – была мелкая розничная торговля в киосках «различной бакалеей и табачными изделиями». Помимо торговых киосков в структуре артели работала прачечная. Во второй половине 1920-х гг. руководство предприятия пыталось решить важные вопросы – улучшения быта китайцев Урала (выделение помещения для организации культурной работы, открытие школы для китайских детей, улучшение жилищных условий и т.д.)45. Реализация этих замыслов вполне могла привести к оформлению более организованной и сплочённой китайской общины. Однако росту кооперативного движения уже препятствовали на союзном уровне. Форсированная индустриализация, коллективизация сельского хозяйства и давление государства на частную торговлю вынудили китайцев осваивать ту или иную «рабочую» специализацию (на шахтах, промышленных и сельскохозяйственных предприятиях и др.).
42. ОГА ЧО, ф. Р-422, оп. 6, д. 16, л. 1–1 об., 4; д. 53, л. 9; д. 88, л. 6.

43. Там же, ф. Р-467, оп. 4, д. 4531, л. 14.

44. Каменских М.С. Китайцы на Среднем Урале… С. 138.

45. Там же. С. 138–139.
28

Таблица 4

Профессии и род занятий китайских мигрантов на Урале

Место работы или сфера деятельности Количество человек
чернорабочий 29
рабочий 15
не указано 18
торговец 14
член артели 10
рабочий на шахте 8
рабочий на предприятии 6
кочегар 8
сапожник 2
печник 1
чертёжник 1
кондитер, кулинар, повар 7
сторож 1
работник торговли 7
грузчик 5
крестьянин 5
сборщик утильсырья 7
квасник 5
фотограф 3
ассенизатор 2
пенсионер 1
работник больницы 1
заведующий 2
техник, помощник главного инженера 1
председатель сельскохозяйственной артели 1
заведующий магазином 1
рабочий на железной дороге 1
домашнее хозяйство 2
цветочник 2
фокусник 3
игрушечник 1
портной 1
пекарь 1
сапожник 2
рабочий-машинист 1
огородник 1
колхозник 1
парикмахер 2
шахтёр 1
сборщик пушнины 3
токарь 1
старатель 1
слесарь 1
без определённых занятий 7

______________________________ Подсчитано и составлено по: ОГА ЧО, ф. Р-467, оп. 4, д. 3802, л. 4; д. 4207, л. 1; д. 5310, л. 1; д. 4531, л. 4, 14; д. 4538, л. 4, 14; д. 5056, л. 1; оп. 3, д. 4529, л. 6; д. 4530, л. 1; д. 4532, л. 5–6; д. 8358, л. 4; д. 9023, л. 7; ф. Р-422, оп. 6, д. 18, л. 4; д. 19, л. 1; д. 20, л. 1; д. 23, л. 1; д. 24, л. 1; д. 31, л. 1; д. 44, л. 1; д. 71, л. 1; д. 74, л. 1; д. 75, л. 1; д. 76, л. 1; д. 77, л. 1; д. 79, л. 1; д. 80, л. 1; д. 81, л. 1; д. 84, л. 1; д. 88, л. 7; д. 125, л. 3; д. 126, л. 1; д. 128, л. 1; д. 141, л. 1; д. 143, л. 1; д. 148, л. 1; д. 149, л. 1; д. 150, л. 1; д. 151, л. 1; д. 152, л. 1; д. 153, л. 1; д. 154, л. 1; д. 159, л. 1; д. 160, л. 1; д. 162, л. 1; д. 163, л. 1; д. 164, л. 1; д. 165, л. 1; д. 167, л. 1; д. 168, л. 1; д. 173, л. 1; д. 175, л. 1; д. 180, л. 1; д. 182, л. 1; д. 185, л. 1; ф. Р-11, оп. 2, д. 38, л. 83 об., 93 об., 98 об.; ПермГАСПИ… см. примеч. к табл. 1.
29 Участие китайцев в общественной жизни страны было минимальным. Существовавшие ранее формы социальной организации, скорее всего, трансформировались в артели, совместное кустарное производство и сбыт продукции и т.д. Значительную часть репрессированных китайцев составляли беспартийные. Примечательно, что в Челябинской обл. был репрессирован даже член Коммунистической партии Китая (КПК). Несмотря на репрессии, к концу 1938 г. на Урале оставались жить китайцы, являвшиеся членами ВКП(б). По всей стране их насчитывалось 577 человек, из которых шесть проживали на Урале – по три коммуниста и кандидата в члены ВКП(б)46. Например, в общественном движении в Челябинской, Свердловской и Пермской областях участвовали: бывшие члены ВКП(б) – 9 китайцев; члены ВКП(б) – 7; беспартийные – 87; член КПК – 1; без указания партийности – 17 китайцев47.
46. Там же. С. 151.

47. Подсчитано по: ОГА ЧО, ф. Р-467, оп. 4, д. 4531, л. 4; д. 4538, л. 7; ПермГАСПИ… см. примеч. к табл. 1… д. 46601, л. 2.
30 Практически непреодолимым барьером на пути интеграции в общество для китайских мигрантов оставались незнание русского языка или слабое владение им. Это отрицательно сказывалось на уровне образования и снижало возможности социальной мобильности людей. Большинство китайцев не имели даже начального образования, также среди них было очень мало грамотных людей (см. табл. 5).
31

Таблица 5

Образование китайских мигрантов (Челябинская, Пермская и Свердловская области)

Образование Количество человек
без 38
начальное 21
малограмотный 19
неизвестно 18
неграмотный 16
грамотный 6
высшее 2
самоучка 1

______________________________ Подсчитано и составлено по: ОГА ЧО, ф. Р-467, оп. 3, д. 4529, л. 6; д. 4530, л. 5–6; д. 4532, л. 5–6; д. 5874, л. 5; д. 8358, л. 4; д. 9023, л. 7; оп. 4, д. 3802, л. 4; д. 4207, л. 5; д. 4531, л. 4; д. 4538, л. 1; д. 5056, л. 5; д. 5310, л. 4; ф. Р-422, оп. 6, д. 18, л. 4; д. 19, л. 1; д. 20, л. 1; д. 23, л. 1; д. 24, л. 1; д. 31, л. 1; д. 44, л. 1; д. 71, л. 1; д. 74, л. 1; д. 75, л. 1; д. 76, л. 1; д. 77, л. 1; д. 79, л. 1; д. 80, л. 1; д. 81, л. 1; д. 84, л. 1; д. 88, л. 7; д. 125, л. 3; д. 126, л. 1; д. 128, л. 1; д. 141, л. 1; д. 143, л. 1; д. 148, л. 1; д. 149, л. 1; д. 150, л. 1; д. 151, л. 1; д. 152, л. 1; д. 153, л. 1; д. 154, л. 1; д. 159, л. 1; д. 160, л. 1; д. 162. л. 1; д. 163, л. 1; д. 164, л. 1; д. 165, л. 1; д. 167, л. 1; д. 168, л. 1; д. 173, л. 1; д. 175, л. 1; д. 180, л. 1; д. 182, л. 1; д. 185, л. 1; ф. Р-11, оп. 2, д. 38, л. 83 об., 93 об., 98 об.; ПермГАСПИ… см. примеч. к табл. 1… д. 46601, л. 2.
32 Репрессии на Урале затронули примерно 40–50% китайцев48. На основании сомнительных и зачастую «выбитых» показаний составлялся обвинительный приговор. «Вербовщиками» японской разведки обычно являлись китайцы и корейцы, с которыми обвиняемый вместе когда-то работал49. После непродолжительного расследования, как правило, все члены «японской разведывательной» организации признавались виновными.
48. Опираясь на результаты Всесоюзной переписи населения 1926 г. и количественные показатели репрессированных на материалах Свердловской и Пермской областей, М.С. Каменских предположил, что репрессиям подверглись порядка 40% китайцев на данных территориях. В силу того что фонд Челябинского областного архива, в котором отложились следственные дела репрессированных, находится в состоянии переработки, не все дела доступны для работы в читальном зале. На основе старой описи архивного фонда обнаружены свыше 30 китайских имён и фамилий. Можно предположить, что на территории Челябинской и Чкаловской областей репрессиям подверглось примерно до половины китайцев (примерно 35 из 72, 20 из 50 человек соответственно).

49. ОГА ЧО, ф. Р-467, оп. 3, д. 9023, л. 7–12; оп. 4, д. 4531, л. 7; д. 4538, л. 20.
33 Материалы некоторых следственных дел достоверно отражают коллективную биографию бывших жителей Китая, осевших в СССР в 1920–1930-х гг. Теоретически они могли бы составить «ядро» китайской общины, поскольку принимали участие в Гражданской войне, имели опыт организационной работы, достаточно высокий уровень образования и сравнительно хорошо владели русским языком.
34 Рассмотрим наиболее показательные биографии. Цун Сянюн50 приехал в Россию в 1916 г. для работы на железной дороге, занимал должность секретаря китайских рабочих. В 1918 г. во время Гражданской войны вступил в Красную армию. После демобилизации вернулся к организационной работе среди трудящихся соотечественников. В 1930 г. Цун-Сян-Юн приехал в Челябинск и поступил на работу председателем артели «Красный Восток», в которой трудилось немало китайцев. Выяснить, избежал ли он репрессий, пока не удалось.
50. Там же, ф. Р-252, оп. 1, д. 425, л. 3.
35 Весьма интересно следственное дело уроженца той же провинции Ван Сянгуя51. Судя по всему, он впервые прибыл в Россию ещё до революции (1916), но его присутствие в стране в тот период документы не подтверждают52. В 1922 г. этот человек «нелегально» пересёк советско-китайскую границу и обосновался в Москве, где существовала крупная община китайских мигрантов53. Работал он в одной из китайских красилен, промышлял мелкой торговлей. О его включённости в местное общество свидетельствует создание семьи. Китаец женился на русской женщине-москвичке; в браке родились четверо детей – Елена (1927), Евгений (1930), Тамара (1931) и Борис (1934)54. В конце 1920-х – начале 1930-х гг. с усилением давления государства на частный сектор в целом и китайскую общину в частности Ван Сянгуй покинул столицу. Затем он попеременно проживал в Калинине, Подмосковье (Перово) и Ржеве55. Не имея возможности найти другого источника заработка, китаец торговал галантереей, спичками, папиросной бумагой, выпекал и продавал на рынке хлеб, за что был осуждён как спекулянт56.
51. Там же, ф. Р-467, оп. 3, д. 4530, л. 1.

52. Там же, л. 16.

53. Ларин А.Г. Китайские мигранты в России… С. 113.

54. ОГА ЧО, ф. Р-467, оп. 3, д. 4530, л. 4–5.

55. Там же, л. 16.

56. Там же, л. 5.
36 Этот человек хорошо владел русским языком, поэтому имел определённый авторитет среди китайцев. Вполне возможно, он выполнял посреднические функции в торговых и других делах между китайцами и местными жителями. Согласно сводкам агентов ОГПУ на квартире Ван Сянгуя часто собирались его соотечественники для игры в карты на деньги57. Это была одна из наиболее распространённых форм времяпрепровождения: во время карточной игры китайцы общались и решали важные для них вопросы.
57. Там же, л. 18–19.
37 Ухудшение положения китайской общины в Москве вынудило Ван Сянгуя отправиться на Урал, где возводились индустриальные гиганты, а значит, требовалась рабочая сила и была возможность заработать. В 1934 г. он переехал на станцию Кизил, в 1935 г. уехал в Уфалей, с 1935 г. проживал в посёлке Касли, где работал поваром в артели «Инвалид»58. В 1938 г. Ван-Сянгуя обвинили в шпионаже в пользу Японии и в диверсионной работе на территории СССР. Умер он в лагере в апреле 1941 г.59
58. Там же, л. 7.

59. Там же, л. 32.
38 Личное дело М.М. Матвеева (в материалах дела – Лу-Ни, родившегося в провинции Хунань в 1907 г.). Этот человек – яркий пример представителя той части китайской общины, которая взаимодействовала с органами власти и участвовала в советской общественной жизни. В 1927–1929 гг. Матвеев обучался в Коммунистическом университете трудящихся Китая в Москве, в 1931–1936 гг. – в Восточно-Сибирском горном институте в Иркутске, он женился на русской женщине, в 1930 г. у них родился сын Александр, а незадолго до ареста главы семьи на свет появилась дочь Тамара. Помимо русского, Матвеев владел английским, японским и китайским языками. У него была насыщенная и нетипичная для большинства китайских трудящихся трудовая биография. В 1929–1936 гг. Матвеев занимал важные должности на дальневосточных золотых приисках, заведовал интернациональным сектором, состоял редактором китайской секции в радиоцентре в Иркутске, с 1937 г. работал помощником главного инженера Первомайского рудника в районе Карабаша60, но в феврале 1938 г. был арестован за шпионскую и диверсионную деятельность в пользу Японии, а в апреле расстрелян.
60. Там же, оп. 4, д. 4538, л. 1–3, 10.
39 Таким образом, в 1920–1930-х гг. на китайское присутствие в Уральском крае повлияла его индустриальная и географическая специфика. Основу общины китайцев составили рабочие, приехавшие на уральские заводы ещё в годы Первой мировой войны. Революционные события и крах промышленного производства вызвали эвакуацию «жёлтых рабочих» в Китай, но этим замыслам не дали воплотиться в полном объёме перегруженность железнодорожного транспорта и начавшаяся в России Гражданская война. Потеряв средства существования, безработные китайцы искали убежище и пропитание в окрестностях остановившихся заводов и шахт или пополняли ряды Красной армии.
40 После установления советской власти китайцы дореволюционной миграционной волны уже неплохо освоились в принявшем их обществе, занялись торговлей и различными промыслами, обзавелись русскими семьями и приняли советское гражданство. Несмотря на некоторый рост трансграничных миграций в 1920-х гг., численность китайцев на Урале существенно не возрастала и оставалась стабильной. Обновления сообщества за счёт прибывших китайцев практически не происходило. Основную часть этих мигрантов в тот период составили рабочие сельскохозяйственного сектора и золотых приисков, преимущественно ориентированные на маятниковые миграции в зоне фронтира61. Урал в силу удалённости от границы и особой хозяйственной специфики не стал центром притяжения мигрантов из Китая. С 1929 г. миграционные обмены с этой страной практически прекратились из-за осложнения обстановки на советско-китайской границе.
61. См.: Залесская О.В., Актамов И.Г. Китайские мигранты в золотодобывающей отрасли… С. 131–137.
41 В дореволюционное время китайцы, отправляясь на заработки в Россию, создавали там «братские общины», в которых действовали круговая порука и клятва – заботиться друг о друге. Иногда среди этих рабочих возникали и криминальные группы62. В советское время на Урале не наблюдалось следов существования каких-либо подобных замкнутых китайских сообществ. Трудно сказать, в какой степени мобильность и условия жизни китайцев вне зоны фронтира и крупных городов зависели от неформальных структур. Скорее всего, последние перерастали в хозяйственные объединения (артели, совместное производство, сбыт товаров и др.).
62. Время от времени имена китайцев мелькали в криминальных сводках 1920-х гг.: ОГА ЧО, ф. Р-422, оп. 7, д. 2, л. 93; д. 5, л. 325.
42 И ещё об одном – погребальной обрядности. Исторически большинство китайцев оставались маятниковыми мигрантами и предпочитали быть похороненными на родине. Один из ярких примеров – известный русский купец китайского происхождения Н.И. Тифонтай, который завещал похоронить себя в Харбине. В годы Первой мировой войны на территории Пермской губ. даже организовали кладбище для погребения прибывших из Китая рабочих. Начав покидать в 1917 г. революционную Россию, китайцы отправляли местным властям прошения об эксгумации останков их соотечественников для последующей кремации и отправки праха на родину63 (пока неизвестно, как происходили захоронения китайцев в 1920–1930-х гг., отправлялись ли останки на родину, имели ли место факты эксгумации более ранних погребений).
63. Каменских М.С. Китайцы на Среднем Урале… С. 101–102.
43 В конце 1930-х гг. уроженцы Китая фактически «растворились» в местном населении и о них ничего не известно. В сталинский период о факте проживания в стране китайцев «забыли». Традиция культурного и социального взаимодействия с представителями китайской этнической группы прервалась на продолжительный период. Между тем, несмотря на репрессии, на Урале всё же образовались предпосылки для формирования и развития китайского сообщества в последующие периоды. В городах края по-прежнему оставалось немало потомков смешанных браков, многие уральцы получили тогда опыт повседневного общения с китайцами (сфера торговли, трудовые коллективы, соседство и др.).

References

1. Alexeeva O.V. Experiencing War: Chinese Workers in Russia During the First World War // The Chinese Historical Review. Vol. 25. 2018. Is. 1. P. 47.

2. Best A. «We are virtually at war with Russia»: Britain and the Cold War in East Asia, 1923–40 // Cold War History. Vol. 12. 2012. Is. 2. P. 205–225.

3. Harris J. Encircled by enemies: Stalin’s Perceptions of the capitalist world, 1918–1941 // Journal of Strategic Studies. Vol. 30. 2007. Is. 3. P. 513–545.

4. Huttenbach H.R. The Soviet Koreans: Products of Russo‐Japanese imperial rivalry // Central Asian Survey. Vol. 12. 1993. Is. 1. P. 65–66.

5. Kireev A.A. China in Russia, Russia in China: ethnic aspect of migration between the two countries in the past and present // Asian Ethnicity. Vol. 17. 2016. Is. 1. P. 71.

6. Martin T. The origins of Soviet ethnic cleansing // Journal of Modern History. Vol. 70. 1998. № 4. P. 813–861.

7. Policing Stalin’s Socialism: Repression and Social Order in the Soviet Union, 1924–1953 / Ed. by D.R. Shearer. New Haven; L., 2009. P. 301, 480.

8. Siegelbaum L.H. Another «Yellow Peril»: Chinese Migrants in the Russian Far East and the Russian Reaction before 1917 // Modem Asian Studies. Vol. 12. 1978. Is. 2. P. 307–330.

9. Avdashkin A.A. Kitajtsy na Yuzhnom Urale v 1920-e gody // Novejshaya istoriya Rossii. 2020. T. 10. № 1. S.103–118.

10. Anikst A.A. Organizatsiya raspredeleniya rabochej sily v 1920 godu. M., 1920. S. 42.

11. Bugaj N.F. I. Stalin – Mao Tszehdun: sud'by kitajtsev v SSSR – Rossii (1905–1940-e gody). M., 2018.

12. Bugaj N.F. Kitajtsy v SSSR i Rossii: politika dvukh standartov (1920–1940-e gody) // Istoricheskaya i sotsial'no-obrazovatel'naya mysl'. T. 8. 2016. № 1–2. S. 52–66.

13. Vsesoyuznaya perepis' naseleniya 17 dekabrya 1926 g.: kratkie svodki. Vyp. 4. M., 1927–1929. T. 10. 1928. S. 40–41.

14. Datsyshen V.G. Kitajskaya trudovaya migratsiya v Rossii. Maloizvestnye stranitsy istorii // Problemy Dal'nego Vostoka. 2008. № 5. S. 99–104.

15. Datsyshen V.G. Kitajskij trud na Urale v gody Pervoj mirovoj vojny // Ural'skoe vostokovedenie. Vyp. 2. Ekaterinburg, 2007. S. 49–58.Datsyshen V.G. Kitajtsy v Rossii i sovetsko-kitajskij konflikt na KVZhD // Rossijskaya istoriya. 2011. № 5. S. 51–62; Zalesskaya O.V., Aktamov I.G. Kitajskie migranty v zolotodobyvayuschej otrasli na Dal'nem Vostoke v 1920–1930-e gg. // Vlast'. 2017. T. 25. № 4. S. 131–137.

16. Datsyshen V.G., Kutilova L.A. Kitajtsy v Prienisejskoj Sibiri v kontse 1910-kh – 1920-e gg.: issledovanie regional'nogo varianta obschiny migrantov i utochnenie kontseptual'nykh ponyatij // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya. 2020. № 65. S. 154–164.

17. Datsyshen V.G., Kutilova L.A. Russko-kitajskie sem'i v KhKh veke: istoriya vozniknoveniya i nekotorye kharakteristiki // Vestnik Rossijskogo universiteta druzhby narodov. Ser. Istoriya Rossii. T. 18. 2019. № 4. S. 742–757.

18. Datsyshen V.G. Kitajtsy v Sibiri XVII–KhKh vv.: problemy migratsii i adaptatsii. Krasnoyarsk, 2008.

19. Dyatlov V.I. Kitajskie migranty i dinamika kitaefobii v Rossii // Transnatsional'nye migratsii i sovremennye gosudarstva v usloviyakh ehkonomicheskoj turbulentnosti / Otv. red. V.S. Malakhov, M.E. Simon. M., 2016. S. 233.

20. Zaleskaya O.V. Kul'turno-prosvetitel'skaya rabota sredi kitajskikh rabochikh na Dal'nem Vostoke Rossii (20–30-e gody XX v.) // Rossiya i ATR. 2007. № 3. S. 139–151.

21. Zalesskaya O.V. Kitajskie kolkhozy na sovetskom Dal'nem Vostoke v (1930-e gg.) // Novyj istoricheskij vestnik. 2009. № 2. S. 37–44.

22. Zalesskaya O.V. Osobennosti kooperativnogo dvizheniya v srede kitajskikh migrantov na sovetskom Dal'nem Vostoke (1920–1930-e gg.) // Izvestiya Rossijskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. A.I. Gertsena. Sotsiologiya. 2009. № 96. S. 17–24.

23. Zalesskaya O.V. Uchastie kitajskikh migrantov v Grazhdanskoj vojne na rossijskom Dal'nem Vostoke // Vlast' i upravlenie na Vostoke Rossii. 2009. № 1(46). S. 103–108.

24. Ippolitov S.S., Minaev V.V. «Ot ehtogo zavisit vsya sud'ba Rossii»: k izucheniyu demograficheskoj i ehkonomicheskoj ehkspansii Kitaya i Yaponii na Vostoke Rossii vo vremya vtoroj russkoj smuty // Novyj istoricheskij vestnik. 2013. № 3(37). S. 31.

25. Ispovednikov D.Yu. Uchastie Kitaya v Grazhdanskoj vojne v Sibiri // Novyj istoricheskij vestnik. 2010. № 3(29). 74–81.

26. Kamenskikh M.S. Kitajtsy na Srednem Urale v kontse XIX – nachale XXI v. SPb., 2011.

27. Kamenskikh M.S. Politika Sovetskogo gosudarstva v otnoshenii kitajskogo i korejskogo naseleniya v 1917–1937 gg. (na primere Permskoj oblasti) // GULAG. Nachalo. Perm', 2017. S. 80–85.

28. Kniga pamyati zhertv politicheskikh repressij v Orenburgskoj oblasti. Orenburg, 2017.

29. Korovushkin D.G., Korovushkin I.G. Kitajtsy v Aziatskoj Rossii: rasselenie i chislennost' v kontse XIX – nachale XX veka // Gumanitarnye nauki i obrazovanie v Sibiri. 2016. № 4. S. 97–122; Burnt by the Sun. The Koreans of the Russian Far East / Ed. by J.K. Chang. Honolulu, 2016.

30. Kochegarova E.D. K voprosu ispol'zovaniya kitajskikh rabochikh v zolotopromyshlennosti Dal'nego Vostoka (20–30-e gg. XX v.) // Rossiya i Kitaj na dal'nevostochnykh rubezhakh. Vyp. 3. Blagoveschensk, 2002. S. 378–386.

31. Kulinich N.G. Kitajtsy v sostave gorodskogo naseleniya Dal'nego Vostoka v 1920–1930-e gody // Problemy Dal'nego Vostoka. 2006. № 4. S. 120–129.

32. Larin A.G. Kitajskie migranty v Rossii. Istoriya i sovremennost'. M., 2009. S. 113, 128.

33. Lukin A.V. Medved' nablyudaet za drakonom. Obraz Kitaya v Rossii v XVII–XXI vekakh. M., 2007. S. 192, 196.

34. Mironov B.N. Dostizheniya i provaly rossijskoj ehkonomiki v gody Pervoj mirovoj vojny // Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Istoriya. 2017. T. 62. Vyp. 3. S. 466.

35. Musaev V.I. Povorot v sovetskoj natsional'noj politike v seredine – vtoroj polovine 1930-kh gg. // Narody i religii Evrazii. 2018. № 2(15). S. 102.

36. Nenarokov A.P. Vostochnyj front. 1918. M., 1969.

37. Petrov A.I. Kitajskaya istoriografiya istorii kitajtsev v Tsarskoj Rossii // Rossiya i ATR. 2006. № 1. S. 145–146.

38. Potapova N.A. «Kharbinskaya» operatsiya NKVD SSSR 1937–1938 gg. v Altajskom krae // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya. 2017. № 47. S. 75–80.

39. Potapova N.A. Antikitajskaya karatel'naya aktsiya NKVD SSSR perioda «Bol'shogo terrora» v Dal'nevostochnom krae: mekhanizmy i masshtaby repressij // Problemy Dal'nego Vostoka. 2018. № 3. S. 156–162.

40. Romanova G.N. Polozhenie kitajskikh rabochikh na sovetskom Dal'nem Vostoke v 20-e gg. KhKh v. // Rossiya i Kitaj: vzaimnoe vospriyatie (proshloe, nastoyaschee, buduschee). Tezisy dokladov XVI mezhdunarodnoj nauchnoj konferentsii «Kitaj, kitajskaya tsivilizatsiya i mir. Istoriya, sovremennost', perspektivy» (Moskva, 25–27 oktyabrya 2006 g.). Ch. I. M., 2006. S. 24–27.

41. Khasanova Z.Kh. Kitajskie rabochie v gody Pervoj mirovoj vojny na Yuzhnom Urale // Voprosy istorii. 2019. № 2. S. 133–139.

42. Khodyakov M.V., Chzhao Ch. Trudovaya migratsiya kitajtsev v Rossiyu v gody Pervoj mirovoj vojny // Novejshaya istoriya Rossii. 2017. № 1. S. 7–30.

43. Chernolutskaya E.N. Vytesnenie kitajtsev s Dal'nego Vostoka i deportatsiya 1938 g. // Problemy Dal'nego Vostoka. 2008. № 4. S. 133–145.

44. Chernolutskaya E.N. Prinuditel'nye migratsii na sovetskom Dal'nem Vostoke v 1920–1950-e gg. Vladivostok, 2011.

45. Chzhan Yu., Gagkuev R.G. Kitajskie dobrovol'tsy v grazhdanskoj vojne v Rossii: mezhdu krasnymi i belymi // Rossijskaya istoriya. 2019. № 1. S. 60–71; Lin Y.R. Among Ghosts and Tigers: The Chinese in the White Terror // Revolutionary Russia. Vol. 28. 2015. Is. 2. P. 140–166.

Comments

No posts found

Write a review
Translate