Белокаменные саркофаги и надгробия некрополя Чудова монастыря из раскопок в Московском Кремле 2015–2017 гг.

Макаров Николай А.; Беляев Леонид А.; Курмановский В. С.

doi:10.31857/S086960630005449-2

Главная>Номер 2>Белокаменные саркофаги и надгробия некрополя Чудова монастыря из раскопок в Московском Кремле 2015–2017 гг.

Белокаменные саркофаги и надгробия некрополя Чудова монастыря из раскопок в Московском Кремле 2015–2017 гг.

Оглавление

Аннотация Оценить Содержание публикации

Библиография Комментарии

Белокаменные саркофаги и надгробия некрополя Чудова монастыря из раскопок в Московском Кремле 2015–2017 гг.

Аннотация

Код статьи

S086960630005449-2-1

DOI

10.31857/S086960630005449-2

Тип публикации

Статья

Статус публикации

Опубликовано

Авторы

Макаров Николай А. Связаться с автором

Аффилиация: Институт археологии РАН
Адрес: Москва, Россия

Беляев Леонид А.

Должность: Член-корреспондент РАН, Заведующий отделом
Аффилиация: Института археологии РАН
Адрес: Россия, Москва

Курмановский В. С.

Аффилиация: Институт археологии РАН
Адрес: Москва, Россия

Выпуск

Номер 2

Страницы

117-133

Аннотация

В статье публикуются каменные погребальные сооружения, обнаруженные при раскопках Института археологии РАН (2015–2017 гг.) в зоне кладбища монастыря Чуда Архангела Михаила в Хонех в Московском Кремле. Один из древнейших и самых известных, этот монастырь полностью уничтожен в 1930-х годах. Его некрополь никогда в натуре не изучался. Все саркофаги принадлежат к московскому типу антропоморфных каменных гробов, трапециевидных и с округлыми оголовьями XVI в. Надгробия датируются шире – от конца XIV до первой половины XVII в. Среди надписей – уникальная, использующая формулу смерти “за царя и всех православных христиан” при осаде в 1572–1573 гг. крепости Пайда в ходе Ливонской войны. Другие тексты называют имена монастырских слуг и придворной знати XVII в.

Ключевые слова

саркофаги, надгробия, эпиграфика, кладбище, Московское царство, Кремль, Чуда Архангела Михаила в Хонех монастырь

Классификатор

Дата публикации

25.06.2019

Всего подписок

Всего просмотров

806

Оценка читателей

0.0 (0 голосов)

Цитировать Скачать pdf

ГОСТ	Беляев Л. А. , Курмановский В. С. , Макаров Н. А. Белокаменные саркофаги и надгробия некрополя Чудова монастыря из раскопок в Московском Кремле 2015–2017 гг. // Российская археология. – 2019. – Номер 2 C. 117-133 . URL: https://rosarchras.ru/s023620070005903-0-1/?version_id=7994. DOI: 10.31857/S086960630005449-2
MLA	Belyaev, Leonid, Kurmanovsky, Vladimir S, Makarov, Nikolay "White stone sarcophagi and tombstones of the Chudov Monastery necropolis from excavations in the Moscow Kremlin in 2015–2017." Russian archeology. 2 (2019).:117-133. DOI: 10.31857/S086960630005449-2
APA	Belyaev L., Kurmanovsky V., Makarov N. (2019). White stone sarcophagi and tombstones of the Chudov Monastery necropolis from excavations in the Moscow Kremlin in 2015–2017. Russian archeology. no. 2, pp.117-133 DOI: 10.31857/S086960630005449-2

Библиография

1. Археология Московского Кремля. Раскопки 2006–2017 гг. / Ред.: Н.А. Макаров, В.Ю. Коваль. М.: ИА РАН, 2018. 164 с.

2. Беляев Л.А. Заметки по истории антропоморфных саркофагов в Европе и России // Города и веси средневековой Руси: археология, история, культура: к 60-летию академика Н.А. Макарова / Ред. П.Г. Гайдуков. М.; Вологда: Древности Севера, 2015. С. 365–374.

3. Беляев Л.А. К хронологии антропоморфных саркофагов Руси XV–XVII вв. // КСИА. 2018. Вып. 252. С. 219–232.

4. Беляев Л.А. Русское средневековое надгробие. М.: Модус Граффити, 1996. 572 с.

5. Беляев Л.А., Глазов В.П., Зыков П.Л., Иоаннисян О.М. Погребальные сооружения XII–XV веков на месте собора Рождества Богородицы во Владимире (по материалам работ 1997–2000 годов) // Земли родной минувшая судьба… К юбилею А.Е. Леонтьева. М.: ИА РАН, 2018. С. 62–72.

6. Гиршберг В.Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV–XVII вв. Ч. I: Надписи XIV–XVI вв. // Нумизматика и эпиграфика. Т. I. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 3–77.

7. Некрополь русских великих княгинь и цариц в Вознесенском монастыре Московского Кремля. Материалы исследований: в 4 т. / Ред.-сост. Т.Д. Панова. М.: Московский Кремль, 2009–2019. 3 т. (367, 414, 395, 447 с.).

8. Огрызко З.А. Слуги Спасо-Прилуцкого монастыря XVI–XVII вв. // Из истории крестьянства XVI–XVII вв. / Ред. С.С. Дмитриев. М.: Госкультпросветиздат, 1955 (Труды ГИМ; вып. 27). С. 8–30.

9. Осадный список 1618 г. / Сост.: Ю.В. Анхимюк, А.П. Павлов. М.; Варшава: Древлехранилище, 2009 (Памятники истории Восточной Европы. Источники XV–XVII вв.; т. VIII). 682 с.

10. Памятники истории русского служилого сословия / Сост. А.В. Антонов. М.: Древлехранилище, 2011. 554 с.

11. Панова Т.Д. Некрополи Московского Кремля. М.: Московский Кремль, 2003. 71 с.

12. Панова Т.Д. Ранний этап развития московского надгробия. Материалы XIV–XVI вв. Из собрания музея-заповедника Московский Кремль // Русское средневековое надгробие, XIII–XVII века. Материалы к своду. Вып. 1 / Ред., сост. Л.А. Беляев. М.: Наука, 2006. С. 31–36.

13. Панова Т.Д. Средневековый погребальный обряд по материалам некрополя Архангельского собора Московского Кремля // СА. 1987. № 4. С. 110–122.

14. Панова Т.Д. Царство смерти. Погребальный обряд средневековой Руси XI–XVI вв. М.: Радуница, 2004. 183 с.

15. Плешанова И.И. Керамические надгробные плиты Псково-Печерского монастыря // Нумизматика и эпиграфика. Т. VI. М.: Наука, 1966. С. 149–206.

16. Плешанова И.И. Каменные надгробные плиты Псково-Печерского монастыря // Нумизматика и эпиграфика. Т. XII. М.: Наука, 1978. С. 63–185.

17. Полное собрание русских летописей. Т. 34: Постниковский, Пискаревский, Московский и Бельский летописцы. М.: Наука, 1978. 304 с.

18. Рабинович М.Г. Основные итоги археологического изучения Москвы // КСИИМК. 1951. Вып. 41. С. 59–66.

19. Рогозина М.Г. Ремонтно-реставрационные работы в Архангельском соборе в фотографиях 1905 года Карла Фишера из коллекции ГНИМА им. А.В. Щусева // Московский Кремль XV столетия. Архангельский собор и колокольня “Иван Великий” Московского Кремля. 500 лет. М.: Арт-Волхонка, 2013. С. 54–65.

20. Русское средневековое надгробие, XIII–XVII века. Материалы к своду. Вып. 1 / Ред., сост. Л.А. Беляев. М.: Наука, 2006. 358 с.

21. Солнцев Ф.Г. Древности российского государства: в 13 т. Отделение I. Альбом. М.: Тип. А. Семена, 1849. 228 с.

22. Сумароков А.П. Надписи, означающия лета преставления высочайших персон фамилии царской в московском Архангельском соборе опочивающих // Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие. 1757. Ноябрь. С. 387–404.

23. Черносвитов П.Ю. Белокаменные саркофаги в Новоспасской усыпальнице и русских городских некрополях: сравнительный анализ и вопросы датирования // Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских некрополей / Ред. А.К. Станюкович. Звенигород, 2003. С. 28–43.

24. Черносвитов П.Ю. Белокаменные саркофаги в Новоспасской усыпальнице и русских городских некрополях: сравнительный анализ и вопросы датирования // Усыпальница дома Романовых в Московском Новоспасском монастыре / Ред. А.К. Станюкович. Кострома: Линия График Кострома, 2005. С. 63–71.

25. Шеляпина Н.С. Надгробия XIII–XIV вв. из раскопок в Московском Кремле // СА. 1971. № 3. С. 284–289.


1	Белокаменные погребальные объекты Московского Кремля давно стали предметом научной фиксации. Надписи XVI–XVII вв. публиковали с середины XVIII в. (Сумароков, 1757. С. 387–404); ремонт Архангельского собора начала ХХ в. сделал доступными большинство надгробных сооружений (Рогозина, 2013). Белокаменные саркофаги Спасского монастыря привлекли внимание в XIX в. (Солнцев, 1849. Л. 107). В середине XX столетия М.М. Герасимову удалось исследовать саркофаги Ивана Грозного, его сына Федора и князя М.В. Скопина-Шуйского (Панова, 1987). Найденные в 1960–1970-х годах вокруг Успенского собора плиты без надписей положили начало изучению древнейшего этапа московского надгробия (Шеляпина, 1971), к которым позже добавились камни других древних кладбищ Кремля (ц. Козьмы и Дамиана и др., см. Панова, 2006). С 1970–1980-х годов велось систематическое исследование вынесенных при сносе Вознесенского собора саркофагов и плит, завершающееся только в наши дни (Некрополь…, 2009–2019). Тем временем полученные при работах вне Кремля материалы образовали прочную основу для сравнительного анализа погребальных сооружений Московской Руси (см. Беляев, 1996, 2015, 2018; Русское…, 2006; Беляев и др., 2018, там же библиография). Такая информационная основа заставляет глубже интерпретировать новые находки и относиться к ним с особым вниманием.	Белокаменные погребальные объекты Московского Кремля давно стали предметом научной фиксации. Надписи XVI–XVII вв. публиковали с середины XVIII в. (Сумароков, 1757. С. 387–404); ремонт Архангельского собора начала ХХ в. сделал доступными большинство надгробных сооружений (Рогозина, 2013). Белокаменные саркофаги Спасского монастыря привлекли внимание в XIX в. (Солнцев, 1849. Л. 107). В середине XX столетия М.М. Герасимову удалось исследовать саркофаги Ивана Грозного, его сына Федора и князя М.В. Скопина-Шуйского (Панова, 1987). Найденные в 1960–1970-х годах вокруг Успенского собора плиты без надписей положили начало изучению древнейшего этапа московского надгробия (Шеляпина, 1971), к которым позже добавились камни других древних кладбищ Кремля (ц. Козьмы и Дамиана и др., см. Панова, 2006). С 1970–1980-х годов велось систематическое исследование вынесенных при сносе Вознесенского собора саркофагов и плит, завершающееся только в наши дни (Некрополь…, 2009–2019). Тем временем полученные при работах вне Кремля материалы образовали прочную основу для сравнительного анализа погребальных сооружений Московской Руси (см. Беляев, 1996, 2015, 2018; Русское…, 2006; Беляев и др., 2018, там же библиография). Такая информационная основа заставляет глубже интерпретировать новые находки и относиться к ним с особым вниманием. Белокаменные погребальные объекты Московского Кремля давно стали предметом научной фиксации. Надписи XVI–XVII вв. публиковали с середины XVIII в. (Сумароков, 1757. С. 387–404); ремонт Архангельского собора начала ХХ в. сделал доступными большинство надгробных сооружений (Рогозина, 2013). Белокаменные саркофаги Спасского монастыря привлекли внимание в XIX в. (Солнцев, 1849. Л. 107). В середине XX столетия М.М. Герасимову удалось исследовать саркофаги Ивана Грозного, его сына Федора и князя М.В. Скопина-Шуйского (Панова, 1987). Найденные в 1960–1970-х годах вокруг Успенского собора плиты без надписей положили начало изучению древнейшего этапа московского надгробия (Шеляпина, 1971), к которым позже добавились камни других древних кладбищ Кремля (ц. Козьмы и Дамиана и др., см. Панова, 2006). С 1970–1980-х годов велось систематическое исследование вынесенных при сносе Вознесенского собора саркофагов и плит, завершающееся только в наши дни (Некрополь…, 2009–2019). Тем временем полученные при работах вне Кремля материалы образовали прочную основу для сравнительного анализа погребальных сооружений Московской Руси (см. Беляев, 1996, 2015, 2018; Русское…, 2006; Беляев и др., 2018, там же библиография). Такая информационная основа заставляет глубже интерпретировать новые находки и относиться к ним с особым вниманием.

2	Отметим, что в Кремле до сих пор ни одного монастырского кладбища конца XIV–XVII в. не изучено “штатно”, правильными раскопками, и работы 2015–2017 гг. следует считать первым таким опытом (результаты этих работ ИА РАН предварительно опубликованы: Археология…, 2018, о плитах и саркофагах см. с. 116–123). В их ходе обнаружено до полутора десятков сравнительно сохранных саркофагов и надгробий (общее количество более мелких фрагментов значительно больше). Все камни происходят из зоны Чудова монастыря (участок 14-го корпуса, Ивановская площадь) и вполне уверенно связываются с его некрополем (культурный слой на месте Вознесенского монастыря был почти полностью уничтожен фундаментами корпуса).	Отметим, что в Кремле до сих пор ни одного монастырского кладбища конца XIV–XVII в. не изучено “штатно”, правильными раскопками, и работы 2015–2017 гг. следует считать первым таким опытом (результаты этих работ ИА РАН предварительно опубликованы: Археология…, 2018, о плитах и саркофагах см. с. 116–123). В их ходе обнаружено до полутора десятков сравнительно сохранных саркофагов и надгробий (общее количество более мелких фрагментов значительно больше). Все камни происходят из зоны Чудова монастыря (участок 14-го корпуса, Ивановская площадь) и вполне уверенно связываются с его некрополем (культурный слой на месте Вознесенского монастыря был почти полностью уничтожен фундаментами корпуса). Отметим, что в Кремле до сих пор ни одного монастырского кладбища конца XIV–XVII в. не изучено “штатно”, правильными раскопками, и работы 2015–2017 гг. следует считать первым таким опытом (результаты этих работ ИА РАН предварительно опубликованы: Археология…, 2018, о плитах и саркофагах см. с. 116–123). В их ходе обнаружено до полутора десятков сравнительно сохранных саркофагов и надгробий (общее количество более мелких фрагментов значительно больше). Все камни происходят из зоны Чудова монастыря (участок 14-го корпуса, Ивановская площадь) и вполне уверенно связываются с его некрополем (культурный слой на месте Вознесенского монастыря был почти полностью уничтожен фундаментами корпуса).

3	Подпись к рисунку/медиа Рис. 1. Московский Кремль. Остатки некрополя Чудова монастыря. 1 – общий план захоронений, обнаруженных при раскопках в подвале 14-го корпуса (все саркофаги происходят из “среднего” яруса погребений); 2 – часть фундамента ц. Св. Алексия 1680-х годов, включающего надгробия XVI–XVII вв. Условные обозначения: а – музеефицированные объекты; б – обломки белокаменных надгробий, вмонтированных в опоры 14-го корпуса. Fig. 1. The Moscow Kremlin. The remains of the Chudov monastery necropolis Рис. 1. Московский Кремль. Остатки некрополя Чудова монастыря. 1 – общий план захоронений, обнаруженных при раскопках в подвале 14-го корпуса (все саркофаги происходят из “среднего” яруса погребений); 2 – часть фундамента ц. Св. Алексия 1680-х годов, включающего надгробия XVI–XVII вв. Условные обозначения: а – музеефицированные объекты; б – обломки белокаменных надгробий, вмонтированных в опоры 14-го корпуса. Fig. 1. The Moscow Kremlin. The remains of the Chudov monastery necropolis
4	Белокаменные погребальные объекты обнаружены: в слоях кладбища (in situ или переотложенными); во вторичном использовании в фундаментах монастырских построек XVI–XIX вв. и в кладках зданий советского периода (две последние группы доступны обзору не полностью, так как кладки в основном не разбирались). При всей случайности отбора это представительная выборка, включенная в общий контекст подробно изученного кладбищенского слоя и содержащая редкие изделия индикативных форм и декора, с содержательными надписями (рис. 1).	Белокаменные погребальные объекты обнаружены: в слоях кладбища (in situ или переотложенными); во вторичном использовании в фундаментах монастырских построек XVI–XIX вв. и в кладках зданий советского периода (две последние группы доступны обзору не полностью, так как кладки в основном не разбирались). При всей случайности отбора это представительная выборка, включенная в общий контекст подробно изученного кладбищенского слоя и содержащая редкие изделия индикативных форм и декора, с содержательными надписями (рис. 1). Белокаменные погребальные объекты обнаружены: в слоях кладбища (in situ или переотложенными); во вторичном использовании в фундаментах монастырских построек XVI–XIX вв. и в кладках зданий советского периода (две последние группы доступны обзору не полностью, так как кладки в основном не разбирались). При всей случайности отбора это представительная выборка, включенная в общий контекст подробно изученного кладбищенского слоя и содержащая редкие изделия индикативных форм и декора, с содержательными надписями (рис. 1).

5	Публикуя все значимые находки (за исключением мелких фрагментов и плит полной сохранности, но лежащих в кладке стен и открытых только боковой гранью с орнаментом из каннелюр), мы далее прокомментируем наиболее информативные и/или самые ранние изделия. При этом мы объединяем саркофаги и плиты, поскольку подземные погребальные сооружения составляли единые комплексы с надгробными камнями (иногда в прямом смысле слова). Характеристика объектов выполнена следующим образом: для саркофагов – с ориентацией на определения, предложенные Т.Д. Пановой (2004. С. 76–94); для надгробных плит – в соответствии с системой, сформулированной Л.А. Беляевым (1996. С. 268). Надписи переданы по упрощенной системе (использована, в частности, при передаче текстов XV–XVII вв. в публикациях А.В. Антонова, см., например: Памятники…, 2011). Промеры даны в последовательности: ширина саркофага (в ногах/в плечах), длина с оголовьем, высота; ширина плиты (в ногах/в головах), длина, высота. Не полностью сохранившиеся размеры даны в скобках. Обронная работа отмечена, но врезанный характер всех остальных надписей не оговаривается.	Публикуя все значимые находки (за исключением мелких фрагментов и плит полной сохранности, но лежащих в кладке стен и открытых только боковой гранью с орнаментом из каннелюр), мы далее прокомментируем наиболее информативные и/или самые ранние изделия. При этом мы объединяем саркофаги и плиты, поскольку подземные погребальные сооружения составляли единые комплексы с надгробными камнями (иногда в прямом смысле слова). Характеристика объектов выполнена следующим образом: для саркофагов – с ориентацией на определения, предложенные Т.Д. Пановой (2004. С. 76–94); для надгробных плит – в соответствии с системой, сформулированной Л.А. Беляевым (1996. С. 268). Надписи переданы по упрощенной системе (использована, в частности, при передаче текстов XV–XVII вв. в публикациях А.В. Антонова, см., например: Памятники…, 2011). Промеры даны в последовательности: ширина саркофага (в ногах/в плечах), длина с оголовьем, высота; ширина плиты (в ногах/в головах), длина, высота. Не полностью сохранившиеся размеры даны в скобках. Обронная работа отмечена, но врезанный характер всех остальных надписей не оговаривается. Публикуя все значимые находки (за исключением мелких фрагментов и плит полной сохранности, но лежащих в кладке стен и открытых только боковой гранью с орнаментом из каннелюр), мы далее прокомментируем наиболее информативные и/или самые ранние изделия. При этом мы объединяем саркофаги и плиты, поскольку подземные погребальные сооружения составляли единые комплексы с надгробными камнями (иногда в прямом смысле слова). Характеристика объектов выполнена следующим образом: для саркофагов – с ориентацией на определения, предложенные Т.Д. Пановой (2004. С. 76–94); для надгробных плит – в соответствии с системой, сформулированной Л.А. Беляевым (1996. С. 268). Надписи переданы по упрощенной системе (использована, в частности, при передаче текстов XV–XVII вв. в публикациях А.В. Антонова, см., например: Памятники…, 2011). Промеры даны в последовательности: ширина саркофага (в ногах/в плечах), длина с оголовьем, высота; ширина плиты (в ногах/в головах), длина, высота. Не полностью сохранившиеся размеры даны в скобках. Обронная работа отмечена, но врезанный характер всех остальных надписей не оговаривается.

6	Саркофаг № 1 (погр. 20): антропоморфный с расширением в головной части (?); оголовье не сохранилось. Размеры: 40/80× (155)× 32 см; толщина стенки около 6 см. Крышка плоская цельная, без орнамента и надписи; с внутренней стороны бортик (ширина по боковой стороне 7 см, по нижнему краю 20, высота 3); толщина – около 6 см.	Саркофаг № 1 (погр. 20): антропоморфный с расширением в головной части (?); оголовье не сохранилось. Размеры: 40/80× (155)× 32 см; толщина стенки около 6 см. Крышка плоская цельная, без орнамента и надписи; с внутренней стороны бортик (ширина по боковой стороне 7 см, по нижнему краю 20, высота 3); толщина – около 6 см. Саркофаг № 1 (погр. 20): антропоморфный с расширением в головной части (?); оголовье не сохранилось. Размеры: 40/80× (155)× 32 см; толщина стенки около 6 см. Крышка плоская цельная, без орнамента и надписи; с внутренней стороны бортик (ширина по боковой стороне 7 см, по нижнему краю 20, высота 3); толщина – около 6 см.

7	Саркофаг № 2 (погр. 61): антропоморфный с расширением в головной части и оголовьем; плечики плавные; дно ровное, без ступеньки в оголовье. Стенки и дно разбиты на части, у стенок значительные утраты. Размеры: 44/64×212×24/30 см; толщина стенок – 5-6 см. Крышка отсутствует (рис. 2).	Саркофаг № 2 (погр. 61): антропоморфный с расширением в головной части и оголовьем; плечики плавные; дно ровное, без ступеньки в оголовье. Стенки и дно разбиты на части, у стенок значительные утраты. Размеры: 44/64×212×24/30 см; толщина стенок – 5-6 см. Крышка отсутствует (рис. 2). Саркофаг № 2 (погр. 61): антропоморфный с расширением в головной части и оголовьем; плечики плавные; дно ровное, без ступеньки в оголовье. Стенки и дно разбиты на части, у стенок значительные утраты. Размеры: 44/64×212×24/30 см; толщина стенок – 5-6 см. Крышка отсутствует (рис. 2).

8	Подпись к рисунку/медиа Саркофаг № 3 (погр. 86): антропоморфный; многочисленные разрозненные крупные и мелкие фрагменты изножья, частью перемещенные, с большими утратами. Толщина фрагментов – 9–12 см. Рис. 2. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Белокаменный саркофаг XVI в. (погр. 61). Fig. 2. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. A white stone sarcophagus of the 16th century (burial 61) Саркофаг № 3 (погр. 86): антропоморфный; многочисленные разрозненные крупные и мелкие фрагменты изножья, частью перемещенные, с большими утратами. Толщина фрагментов – 9–12 см. Рис. 2. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Белокаменный саркофаг XVI в. (погр. 61). Fig. 2. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. A white stone sarcophagus of the 16th century (burial 61)
9	Саркофаг № 4 (погр. 90): антропоморфный с расширением в головной части и оголовьем, с плавными плечиками. Расколот на три части, но комплектность полная, включая крышку. Ниша для головы приподнята от дна на 2-3 см. Размеры: 45/75×202×38 см. Толщина стенок – около 5 см. Крышка плоская, составная, без надписи, толщиной около 10 см (рис. 3).	Саркофаг № 4 (погр. 90): антропоморфный с расширением в головной части и оголовьем, с плавными плечиками. Расколот на три части, но комплектность полная, включая крышку. Ниша для головы приподнята от дна на 2-3 см. Размеры: 45/75×202×38 см. Толщина стенок – около 5 см. Крышка плоская, составная, без надписи, толщиной около 10 см (рис. 3). Саркофаг № 4 (погр. 90): антропоморфный с расширением в головной части и оголовьем, с плавными плечиками. Расколот на три части, но комплектность полная, включая крышку. Ниша для головы приподнята от дна на 2-3 см. Размеры: 45/75×202×38 см. Толщина стенок – около 5 см. Крышка плоская, составная, без надписи, толщиной около 10 см (рис. 3).

10	Подпись к рисунку/медиа Рис. 3. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Саркофаг XVI в. (погр. 90). 1 – крышка; 2 – в открытом состоянии. Fig. 3. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. A sarcophagus of the 16th century (burial 90) Рис. 3. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Саркофаг XVI в. (погр. 90). 1 – крышка; 2 – в открытом состоянии. Fig. 3. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. A sarcophagus of the 16th century (burial 90)
11	Саркофаг № 5 (погр. 96): антропоморфный, с оголовьем, плечики мягких очертаний (рис. 4). С внешней стороны оголовье и изножье скруглены у дна, само дно грубо обтесано. Ниша для головы приподнята от дна на 10 см. Нарушения под давлением грунта: трещины по обеим стенкам; часть дна (под грудной клеткой) выломана и перекошена; изножье сохранилось в крупных обломках, заваленных внутрь. Размеры: 54/34× 205× 43 см (in situ). Крышка – вторично использованная плита ЧМ-1 (см. ниже).	Саркофаг № 5 (погр. 96): антропоморфный, с оголовьем, плечики мягких очертаний (рис. 4). С внешней стороны оголовье и изножье скруглены у дна, само дно грубо обтесано. Ниша для головы приподнята от дна на 10 см. Нарушения под давлением грунта: трещины по обеим стенкам; часть дна (под грудной клеткой) выломана и перекошена; изножье сохранилось в крупных обломках, заваленных внутрь. Размеры: 54/34× 205× 43 см (in situ). Крышка – вторично использованная плита ЧМ-1 (см. ниже). Саркофаг № 5 (погр. 96): антропоморфный, с оголовьем, плечики мягких очертаний (рис. 4). С внешней стороны оголовье и изножье скруглены у дна, само дно грубо обтесано. Ниша для головы приподнята от дна на 10 см. Нарушения под давлением грунта: трещины по обеим стенкам; часть дна (под грудной клеткой) выломана и перекошена; изножье сохранилось в крупных обломках, заваленных внутрь. Размеры: 54/34× 205× 43 см (in situ). Крышка – вторично использованная плита ЧМ-1 (см. ниже).

12	Саркофаг № 6 (погр. 100): антропоморфный (нижняя половина; левый край забетонирован в основание стены подвала 14-го корпуса). Размеры: 40/(50)×(85) см, высота – 46 см. Крышка составная, килевидная, размеры: 40/46× 74 см; толщина – 7 см. Возможно, к ней принадлежал фрагмент оголовья крышки (рис. 5, 1) с килевидным выступом (длина 17, ширина 26, толщина 9 см).	Саркофаг № 6 (погр. 100): антропоморфный (нижняя половина; левый край забетонирован в основание стены подвала 14-го корпуса). Размеры: 40/(50)×(85) см, высота – 46 см. Крышка составная, килевидная, размеры: 40/46× 74 см; толщина – 7 см. Возможно, к ней принадлежал фрагмент оголовья крышки (рис. 5, 1) с килевидным выступом (длина 17, ширина 26, толщина 9 см). Саркофаг № 6 (погр. 100): антропоморфный (нижняя половина; левый край забетонирован в основание стены подвала 14-го корпуса). Размеры: 40/(50)×(85) см, высота – 46 см. Крышка составная, килевидная, размеры: 40/46× 74 см; толщина – 7 см. Возможно, к ней принадлежал фрагмент оголовья крышки (рис. 5, 1) с килевидным выступом (длина 17, ширина 26, толщина 9 см).

13	Саркофаг № 7 из балластного слоя раскопа 3 (изножье крышки небольшого детского? каменного гроба, конструктивно аналогичное крышке саркофага № 1, см. выше). Сохранилось два фрагмента. Размеры: 26×(37), толщина – 6 см; бортик высотой 3, шириной 5 (по боковой стороне) и 8 (по нижнему краю) см.	Саркофаг № 7 из балластного слоя раскопа 3 (изножье крышки небольшого детского? каменного гроба, конструктивно аналогичное крышке саркофага № 1, см. выше). Сохранилось два фрагмента. Размеры: 26×(37), толщина – 6 см; бортик высотой 3, шириной 5 (по боковой стороне) и 8 (по нижнему краю) см. Саркофаг № 7 из балластного слоя раскопа 3 (изножье крышки небольшого детского? каменного гроба, конструктивно аналогичное крышке саркофага № 1, см. выше). Сохранилось два фрагмента. Размеры: 26×(37), толщина – 6 см; бортик высотой 3, шириной 5 (по боковой стороне) и 8 (по нижнему краю) см.

14	Надгробие Чм-1 (погр. 96, использовано вторично как крышка саркофага). Расколото на семь крупных фрагментов; поверхность выхожена. Плита плоская, края скруглены. Размеры: 42/48-49×199×8.5 см. Надписи нет. Орнамент: лента противостоящих редких равносторонних треугольников, в графье. Композиция антропоморфная неустойчивая: бордюр по периметру; дуговые тяги в головной и ножной частях; в головной части от дуговых тяг идут прямые ленты очень мелких, клиновидных треугольников. Обратная сторона плиты грубо обтесана. Конец XIV в. (?) (см. выше, рис. 4).	Надгробие Чм-1 (погр. 96, использовано вторично как крышка саркофага). Расколото на семь крупных фрагментов; поверхность выхожена. Плита плоская, края скруглены. Размеры: 42/48-49×199×8.5 см. Надписи нет. Орнамент: лента противостоящих редких равносторонних треугольников, в графье. Композиция антропоморфная неустойчивая: бордюр по периметру; дуговые тяги в головной и ножной частях; в головной части от дуговых тяг идут прямые ленты очень мелких, клиновидных треугольников. Обратная сторона плиты грубо обтесана. Конец XIV в. (?) (см. выше, рис. 4). Надгробие Чм-1 (погр. 96, использовано вторично как крышка саркофага). Расколото на семь крупных фрагментов; поверхность выхожена. Плита плоская, края скруглены. Размеры: 42/48-49×199×8.5 см. Надписи нет. Орнамент: лента противостоящих редких равносторонних треугольников, в графье. Композиция антропоморфная неустойчивая: бордюр по периметру; дуговые тяги в головной и ножной частях; в головной части от дуговых тяг идут прямые ленты очень мелких, клиновидных треугольников. Обратная сторона плиты грубо обтесана. Конец XIV в. (?) (см. выше, рис. 4).

15	Подпись к рисунку/медиа Рис. 4. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Саркофаг XV (?) в. (погр. 96). 1 – верхняя часть белокаменной надгробной плиты XIV–XV вв. (вторично использована в качестве крышки саркофага); 2 – надгробная плита XIV–XV вв. (прорисовка); 3 – погребение после снятия крышки саркофага; 4 – закругление в нижней части изголовья. Fig. 4. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. A sarcophagus of the 15th (?) century (burial 96) Рис. 4. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Саркофаг XV (?) в. (погр. 96). 1 – верхняя часть белокаменной надгробной плиты XIV–XV вв. (вторично использована в качестве крышки саркофага); 2 – надгробная плита XIV–XV вв. (прорисовка); 3 – погребение после снятия крышки саркофага; 4 – закругление в нижней части изголовья. Fig. 4. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. A sarcophagus of the 15th (?) century (burial 96)
16	Подпись к рисунку/медиа Рис. 5. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Части белокаменных погребальных сооружений. 1 – саркофаг XV–XVI вв. (погр. 100) с килевидной крышкой (изножие); 2 – надгробная плита первой половины XVI в. с орнаментом “волчий зуб” (изножие). Fig. 5. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. Parts of whitestone funerary structures Рис. 5. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Части белокаменных погребальных сооружений. 1 – саркофаг XV–XVI вв. (погр. 100) с килевидной крышкой (изножие); 2 – надгробная плита первой половины XVI в. с орнаментом “волчий зуб” (изножие). Fig. 5. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. Parts of whitestone funerary structures
17	Надгробие Чм-2 (заполнение ямы, впущенной с горизонта монастырского строительства XIV–XVI вв. в культурный слой XIII–первой половины XIV в.). Два фрагмента размерами: 28×(16)×8-10 и 21×(11)×8-10 см. Плита плоская. Орнамент: лента противостоящих редких равносторонних треугольников, в графье. Композиция: антропоморфная неустойчивая (?), бордюр по периметру. Нижняя сторона грубо обтесана (края фрагмента 2 отесаны при вторичном употреблении, на поверхности следы известкового раствора). Вторая половина XIV– XV в.	Надгробие Чм-2 (заполнение ямы, впущенной с горизонта монастырского строительства XIV–XVI вв. в культурный слой XIII–первой половины XIV в.). Два фрагмента размерами: 28×(16)×8-10 и 21×(11)×8-10 см. Плита плоская. Орнамент: лента противостоящих редких равносторонних треугольников, в графье. Композиция: антропоморфная неустойчивая (?), бордюр по периметру. Нижняя сторона грубо обтесана (края фрагмента 2 отесаны при вторичном употреблении, на поверхности следы известкового раствора). Вторая половина XIV– XV в. Надгробие Чм-2 (заполнение ямы, впущенной с горизонта монастырского строительства XIV–XVI вв. в культурный слой XIII–первой половины XIV в.). Два фрагмента размерами: 28×(16)×8-10 и 21×(11)×8-10 см. Плита плоская. Орнамент: лента противостоящих редких равносторонних треугольников, в графье. Композиция: антропоморфная неустойчивая (?), бордюр по периметру. Нижняя сторона грубо обтесана (края фрагмента 2 отесаны при вторичном употреблении, на поверхности следы известкового раствора). Вторая половина XIV– XV в.

18	Подпись к рисунку/медиа Рис. 6. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Надгробная плита Василия Глебовича Салтыкова, погибшего “в Немецкой земле под Пайдою”. Около 1573 г. Фрагмент (вторично использован в кладке основания колонны 1930-х годов). 1 – фотография; 2 – прорисовка. Fig. 6. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. The tombstone of Vasily Glebovich Saltykov, who died “in German land at Paida”. Circa 1573. A fragment (reused in the setting of the column base in the 1930s) Рис. 6. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Надгробная плита Василия Глебовича Салтыкова, погибшего “в Немецкой земле под Пайдою”. Около 1573 г. Фрагмент (вторично использован в кладке основания колонны 1930-х годов). 1 – фотография; 2 – прорисовка. Fig. 6. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. The tombstone of Vasily Glebovich Saltykov, who died “in German land at Paida”. Circa 1573. A fragment (reused in the setting of the column base in the 1930s)
19	Надгробие Чм-3 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; вместе с № 6, 13 и 14; Р. 1, уч. 3, кв. 47; Р. 3, уч. 1, кв. 20. Гл. -161). Плита плоская. Размеры: (16,5) × (34)× 8 см. Орнамент: рельефная зигзагообразная полоса, разделяющая два ряда мелких равносторонних треугольников; процарапанная поперечная линия – графья? Композиция: антропоморфная устойчивая? Конец XV – начало XVI в.	Надгробие Чм-3 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; вместе с № 6, 13 и 14; Р. 1, уч. 3, кв. 47; Р. 3, уч. 1, кв. 20. Гл. -161). Плита плоская. Размеры: (16,5) × (34)× 8 см. Орнамент: рельефная зигзагообразная полоса, разделяющая два ряда мелких равносторонних треугольников; процарапанная поперечная линия – графья? Композиция: антропоморфная устойчивая? Конец XV – начало XVI в. Надгробие Чм-3 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; вместе с № 6, 13 и 14; Р. 1, уч. 3, кв. 47; Р. 3, уч. 1, кв. 20. Гл. -161). Плита плоская. Размеры: (16,5) × (34)× 8 см. Орнамент: рельефная зигзагообразная полоса, разделяющая два ряда мелких равносторонних треугольников; процарапанная поперечная линия – графья? Композиция: антропоморфная устойчивая? Конец XV – начало XVI в.

20	Чм-4 (слой строительного мусора под полом подвала 14-го корпуса; Р. 2, уч. 1). Изножие. Плита плоская, трапециевидная. Размеры: 49.5/(52)×(66)×10.5 см. Орнамент: мелкие вытянутые треугольники (вдоль нижней грани лента в 3 ряда, вдоль боковых ребер и по средней линии – 2 ряда). Композиция: антропоморфная устойчивая (рис. 5, 2). XVI в.	Чм-4 (слой строительного мусора под полом подвала 14-го корпуса; Р. 2, уч. 1). Изножие. Плита плоская, трапециевидная. Размеры: 49.5/(52)×(66)×10.5 см. Орнамент: мелкие вытянутые треугольники (вдоль нижней грани лента в 3 ряда, вдоль боковых ребер и по средней линии – 2 ряда). Композиция: антропоморфная устойчивая (рис. 5, 2). XVI в. Чм-4 (слой строительного мусора под полом подвала 14-го корпуса; Р. 2, уч. 1). Изножие. Плита плоская, трапециевидная. Размеры: 49.5/(52)×(66)×10.5 см. Орнамент: мелкие вытянутые треугольники (вдоль нижней грани лента в 3 ряда, вдоль боковых ребер и по средней линии – 2 ряда). Композиция: антропоморфная устойчивая (рис. 5, 2). XVI в.

21	Чм-5 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; Р. 2, уч. 3.1, кв. 8, 16. Гл. -165). Два фрагмента. Фрагмент 1: длина – (32) см, ширина – (34) см. Фрагмент 2: размеры – (16)× (12) см. Высота – 9 см. Плита плоская. Орнамент: два ряда мелких вытянутых треугольников. Фиксируются фрагменты рамки и дуговой тяги. Композиция антропоморфная устойчивая. XVI в.	Чм-5 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; Р. 2, уч. 3.1, кв. 8, 16. Гл. -165). Два фрагмента. Фрагмент 1: длина – (32) см, ширина – (34) см. Фрагмент 2: размеры – (16)× (12) см. Высота – 9 см. Плита плоская. Орнамент: два ряда мелких вытянутых треугольников. Фиксируются фрагменты рамки и дуговой тяги. Композиция антропоморфная устойчивая. XVI в. Чм-5 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; Р. 2, уч. 3.1, кв. 8, 16. Гл. -165). Два фрагмента. Фрагмент 1: длина – (32) см, ширина – (34) см. Фрагмент 2: размеры – (16)× (12) см. Высота – 9 см. Плита плоская. Орнамент: два ряда мелких вытянутых треугольников. Фиксируются фрагменты рамки и дуговой тяги. Композиция антропоморфная устойчивая. XVI в.

22	Чм-6 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; рядом с фрагментом надгробия или крышки саркофага № 13; Р. 1, уч. 3, кв. 38-39. Гл. -203). Два фрагмента: (27.5) × (20) × 10 см и (24) × (20) × 10. Плита плоская. Орнамент: сдвоенные ленты противостоящих мелких вытянутых треугольников. Композиция антропоморфная устойчивая (бордюр и средняя разделительная линия). XVI в.	Чм-6 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; рядом с фрагментом надгробия или крышки саркофага № 13; Р. 1, уч. 3, кв. 38-39. Гл. -203). Два фрагмента: (27.5) × (20) × 10 см и (24) × (20) × 10. Плита плоская. Орнамент: сдвоенные ленты противостоящих мелких вытянутых треугольников. Композиция антропоморфная устойчивая (бордюр и средняя разделительная линия). XVI в. Чм-6 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; рядом с фрагментом надгробия или крышки саркофага № 13; Р. 1, уч. 3, кв. 38-39. Гл. -203). Два фрагмента: (27.5) × (20) × 10 см и (24) × (20) × 10. Плита плоская. Орнамент: сдвоенные ленты противостоящих мелких вытянутых треугольников. Композиция антропоморфная устойчивая (бордюр и средняя разделительная линия). XVI в.

23	Чм-7 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; Р. 1, уч. 1, кв. 14; 22. Гл. -206). Верхняя часть плиты с надписью. Плита плоская 51×(41)×10 см. Орнамент: ленты противостоящих треугольников и “косынки”. Композиция: антропоморфная устойчивая: бордюр по краю из ленты и рамки (внешняя лента – из противостоящих мелких вытянутых треугольников (“волчий зуб”), внутренняя – из крупных прямоугольников, разделенных диагональю на треугольные поля, или “косынки”).	Чм-7 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; Р. 1, уч. 1, кв. 14; 22. Гл. -206). Верхняя часть плиты с надписью. Плита плоская 51×(41)×10 см. Орнамент: ленты противостоящих треугольников и “косынки”. Композиция: антропоморфная устойчивая: бордюр по краю из ленты и рамки (внешняя лента – из противостоящих мелких вытянутых треугольников (“волчий зуб”), внутренняя – из крупных прямоугольников, разделенных диагональю на треугольные поля, или “косынки”). Чм-7 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; Р. 1, уч. 1, кв. 14; 22. Гл. -206). Верхняя часть плиты с надписью. Плита плоская 51×(41)×10 см. Орнамент: ленты противостоящих треугольников и “косынки”. Композиция: антропоморфная устойчивая: бордюр по краю из ленты и рамки (внешняя лента – из противостоящих мелких вытянутых треугольников (“волчий зуб”), внутренняя – из крупных прямоугольников, разделенных диагональю на треугольные поля, или “косынки”).

Библиография

Комментарии

Войти через