White stone sarcophagi and tombstones of the Chudov Monastery necropolis from excavations in the Moscow Kremlin in 2015–2017

Makarov, Nikolay; Belyaev, Leonid; Kurmanovsky, Vladimir S.

doi:10.31857/S086960630005449-2

Home>Issue 2>White stone sarcophagi and tombstones of the Chudov Monastery necropolis from excavations in the Moscow Kremlin in 2015–2017

White stone sarcophagi and tombstones of the Chudov Monastery necropolis from excavations in the Moscow Kremlin in 2015–2017

Table of contents

Annotation Estimate Publication content

References Comments

White stone sarcophagi and tombstones of the Chudov Monastery necropolis from excavations in the Moscow Kremlin in 2015–2017

Annotation

PII

S086960630005449-2-1

DOI

10.31857/S086960630005449-2

Publication type

Article

Status

Published

Authors

Nikolay Makarov Send message

Affiliation: Institute of Archaeology RAS
Address: Moscow, Russia

Leonid Belyaev

Occupation: Corresponding member of RAS, Head of Department
Affiliation: Institute of archaeology RAS
Address: Russia, Moscow

Vladimir S. Kurmanovsky

Affiliation: Institute of Archaeology RAS
Address: Moscow, Russia

Edition

Issue 2

Pages

117-133

Abstract

The article publishes stone burial structures discovered during excavations of the Institute of Archaeology RAS (2015–2017) in the cemetery area of the Miracle of Archangel Michael in Chonae monastery (Chudov) in the Moscow Kremlin. One of the oldest and most famous, this monastery was completely destroyed in the 1930s. Its necropolis has never been studied at site. All sarcophagi belong to the Moscow type of anthropomorphic stone coffins: trapezoid and with round headband of the 16th century. Tombstones date back more widely – from the late 14th to the first half of the 17th century. Among the inscriptions, there is a unique one that uses the death reference wording “for the Tsar and all Orthodox Christians” during the siege of Paida fortress in 1572– 1573 in the course of the Livonian War. Other texts name monastic servants and court nobility of the 17th century.

Keywords

sarcophagi, tombstones, epigraphy, cemetery, Moscow State, Kremlin, the Miracle of Archangel Michael in Chonae monastery

Date of publication

25.06.2019

Number of purchasers

Views

807

Readers community rating

0.0 (0 votes)

Cite Download pdf

GOST	Belyaev L., Kurmanovsky V., Makarov N. White stone sarcophagi and tombstones of the Chudov Monastery necropolis from excavations in the Moscow Kremlin in 2015–2017 // Russian archeology. – 2019. – Issue 2 C. 117-133 . URL: https://rosarchras.ru/s023620070005903-0-1/?version_id=7994. DOI: 10.31857/S086960630005449-2
MLA	Belyaev, Leonid, Kurmanovsky, Vladimir S, Makarov, Nikolay "White stone sarcophagi and tombstones of the Chudov Monastery necropolis from excavations in the Moscow Kremlin in 2015–2017." Russian archeology. 2 (2019).:117-133. DOI: 10.31857/S086960630005449-2
APA	Belyaev L., Kurmanovsky V., Makarov N. (2019). White stone sarcophagi and tombstones of the Chudov Monastery necropolis from excavations in the Moscow Kremlin in 2015–2017. Russian archeology. no. 2, pp.117-133 DOI: 10.31857/S086960630005449-2

References

1. Arkheologiya Moskovskogo Kremlya. Raskopki 2006–2017 gg. [The archaeology of the Moscow Kremlin. Excavations of 2006–2017]. N.A. Makarov, V.Yu. Koval’, eds. Moscow: IA RAN, 2018. 164 p.

2. Belyayev L.A., 1996. Russkoye srednevekovoye nadgrobiye [Russian medieval tombstones]. Moscow: Modus Graffiti. 572 p.

3. Belyayev L.A., 2015. Notes on the history of anthropomorphic sarcophagi in Europe and Russia. Goroda i vesi srednevekovoy Rusi: arkheologiya, istoriya, kul’tura: k 60-letiyu akad. N.A. Makarova [Towns and villages of medieval Rus: archaeology, history, culture: to the 60th anniv. of Acad. N.А. Makarov]. P.G. Gaydukov, ed. Moscow; Vologda: Drevnosti Severa, pp. 365–374. (In Russ.)

4. Belyayev L.A., 2018. The chronology of anthropomorphic sarcophagi in medieval Russia of the 15th–17th centuries. KSIA [Brief Communications of the Institute of Archaeology], 252, pp. 219–232. (In Russ.)

5. Belyayev L.A., Glazov V.P., Zykov P.L., Ioannisyan O.M., 2018. Funerary structures of the 12th–15th centuries on the site of the Cathedral of the Nativity of the Virgin in Vladimir (based on the materials from the works of 1997–2000). Zemli rodnoy minuvshaya sud’ba… K yubileyu A.E. Leont’yeva [Past fate of the native land... To the anniv. of A.E. Leontyev]. Moscow: IA RAN, pp. 62–72. (In Russ.)

6. Chernosvitov P.Yu., 2003. White stone sarcophagi in the New St. Saviour tomb and Russian urban necropolises: a comparative analysis and dating issues. Problemy kompleksnogo izucheniya tserkovnykh i monastyrskikh nekropoley [Issues of a comprehensive study of church and monastery necropolises]. A.K. Stanyukovich, ed. Zvenigorod, pp. 28–43. (In Russ.)

7. Chernosvitov P.Yu., 2005. White stone sarcophagi in the New St. Saviour tomb and Russian urban necropolises: a comparative analysis and dating issues. Usypal’nitsa doma Romanovykh v Moskovskom Novospasskom monastyre [The family tomb of the House of the Romanovs in the Moscow New St. Saviour monastery]. A.K. Stanyukovich, ed. Kostroma: Liniya Grafik Kostroma, pp. 63–71. (In Russ.)

8. Girshberg V.B., 1960. Materials for the register of inscriptions on the stone slabs of Moscow and Moscow vicinity of the 14th–17th centuries. Part I: Inscriptions of the 14th–16th centuries. Numizmatika i epigrafika [Numismatics and epigraphics], I. Moscow: Izd. AN SSSR, pp. 3–77. (In Russ.)

9. Nekropol’ russkikh velikikh knyagin’ i tsarits v Voznesenskom monastyre Moskovskogo Kremlya. Materialy issledovaniy. [The necropolis of the Russian grand duchesses and tsarinas in the Ascension Monastery of the Moscow K remlin. Research materials]. T.D. Panova, ed., comp. Moscow: Moskovskiy Kreml’, 2009–2019. 3 vols. (367, 414, 395, 447 p.)

10. Ogryzko Z.A., 1955. Servants of the St. Savior Prilutsk Monastery of the 16th–17th centuries. Iz istorii krest’yanstva XVI–XVII vv. [From the history of the peasantry of the 16th–17th centuries]. S.S. Dmitriyev, ed. Moscow: Goskul’tprosvetizdat, pp. 8–30. (Trudy GIM, 27). (In Russ.)

11. Osadnyy spisok 1618 g. [Siege list of 1618]. Yu.V. Ankhimyuk, A.P. Pavlov, comp. Moscow; Varshava: Drevlekhranilishche, 2009. 682 p. (Pamyatniki istorii Vostochnoy Evropy. Istochniki XV–XVII vv.; VIII).

12. Pamyatniki istorii russkogo sluzhilogo sosloviya [Monuments of the Russian service class history]. A.V. Antonov, comp. Moscow: Drevlekhranilishche, 2011. 554 p.

13. Panova T.D., 1987. Medieval funeral rite based on the materials of the Archangel Cathedral necropolis in the Moscow Kremlin. SA [Soviet archaeology], 4, pp. 110–122. (In Russ.)

14. Panova T.D., 2003. Nekropoli Moskovskogo Kremlya [Necropolises of the Moscow Kremlin]. Moscow: Moskovskiy Kreml’. 71 p.

15. Panova T.D., 2004. Tsarstvo smer ti. Pogrebal’nyy obryad srednevekovoy Rusi XI–XVI vv. [The kingdom of death. The funeral rite of medieval Rus of the 11th–16th centuries]. Moscow: Radunitsa. 183 p.

16. Panova T.D., 2006. The early stage of development of the Moscow tombstone. Materials of the 14th–16th centuries. From the collection of the Moscow Kremlin Museum-Reserve. Russkoye srednevekovoye nadgrobiye, XIII–XVII veka. Materialy k svodu [Russian medieval tombstones, the 13th–17th centuries. Materials to the register], 1. L.A. Belyayev, ed., comp. Moscow: Nauka, pp. 31–36. (In Russ.)

17. Pleshanova I.I., 1966. Ceramic tombstones of the Pskov Pechersky Monastery. Numizmatika i epigrafika [Numismatics and epigraphics], VI. Moscow: Nauka, pp. 149–206. (In Russ.)

18. Pleshanova I.I., 1978. Stone tomb slabs of the Pskov Pechersky Monastery. Numizmatika i epigrafika [Numismatics and epigraphics], XII. Moscow: Nauka, pp. 63–185. (In Russ.)

19. Polnoye sobraniye russkikh letopisey [The Complete Collection of Russian Chronicles], 34. Postnikovskiy, Piskarevskiy, Moskovskiy i Bel’skiy letopistsy [Postnikov, Piskarevsky, Moscovian and Belsky brief chronicles]. Moscow: Nauka, 1978. 304 p.

20. Rabinovich M.G., 1951. The main results of the archaeological studies of Moscow. KSIIMK [Brief Communications of the Institute for the History of Material Culture], 41, pp. 59–66. (In Russ.)

21. Rogozina M.G., 2013. Repair and restoration works at the Archangel Cathedral in the photographs by Karl Fischer of 1905 from the collection of the A.V. Shchusev State Museum of Architecture. Moskovskiy Kreml’ XV stoletiya. Arkhangel’skiy sobor i kolokol’nya “Ivan Velikiy” Moskovskogo Kremlya. 500 let [The Moscow Kremlin of the 15th century. The Archangel Cathedral and the Ivan the Great Bell Tower of the Moscow Kremlin. 500 years]. Moscow: Art-Volkhonka, pp. 54–65. (In Russ.)

22. Russkoye srednevekovoye nadgrobiye, XIII–XVII veka. Materialy k svodu [Russian medieval tombstones, the 13th–17th centuries. Materials to the register], 1. L.A. Belyayev, ed., comp. Moscow: Nauka, 2006. 358 p.

23. Shelyapina N.S., 1971. Tombstones of the 13th–14th centuries from the excavations in the Moscow Kremlin. SA [Soviet archaeology], 3, pp. 284–289. (In Russ.)

24. Solntsev F.G., 1849. Drevnosti rossiyskogo gosudarstva. Otdeleniye I. Al’bom [Antiquities of the Russian State. Section I. Album]. Moscow: Tip. A. Semena. 228 p.

25. Sumarokov A.P., 1757. Inscriptions meaning the repose years of the supreme persons of the royal family who rest in the Moscow Archangel Cathedral. Ezhemesyachnyye sochineniya, k pol’ze i uveseleniyu sluzhashchiye [Monthly writings made to the benefit and amusement]. Noyabr’ [November], pp. 387–404. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review

Translate


1	Белокаменные погребальные объекты Московского Кремля давно стали предметом научной фиксации. Надписи XVI–XVII вв. публиковали с середины XVIII в. (Сумароков, 1757. С. 387–404); ремонт Архангельского собора начала ХХ в. сделал доступными большинство надгробных сооружений (Рогозина, 2013). Белокаменные саркофаги Спасского монастыря привлекли внимание в XIX в. (Солнцев, 1849. Л. 107). В середине XX столетия М.М. Герасимову удалось исследовать саркофаги Ивана Грозного, его сына Федора и князя М.В. Скопина-Шуйского (Панова, 1987). Найденные в 1960–1970-х годах вокруг Успенского собора плиты без надписей положили начало изучению древнейшего этапа московского надгробия (Шеляпина, 1971), к которым позже добавились камни других древних кладбищ Кремля (ц. Козьмы и Дамиана и др., см. Панова, 2006). С 1970–1980-х годов велось систематическое исследование вынесенных при сносе Вознесенского собора саркофагов и плит, завершающееся только в наши дни (Некрополь…, 2009–2019). Тем временем полученные при работах вне Кремля материалы образовали прочную основу для сравнительного анализа погребальных сооружений Московской Руси (см. Беляев, 1996, 2015, 2018; Русское…, 2006; Беляев и др., 2018, там же библиография). Такая информационная основа заставляет глубже интерпретировать новые находки и относиться к ним с особым вниманием.	Белокаменные погребальные объекты Московского Кремля давно стали предметом научной фиксации. Надписи XVI–XVII вв. публиковали с середины XVIII в. (Сумароков, 1757. С. 387–404); ремонт Архангельского собора начала ХХ в. сделал доступными большинство надгробных сооружений (Рогозина, 2013). Белокаменные саркофаги Спасского монастыря привлекли внимание в XIX в. (Солнцев, 1849. Л. 107). В середине XX столетия М.М. Герасимову удалось исследовать саркофаги Ивана Грозного, его сына Федора и князя М.В. Скопина-Шуйского (Панова, 1987). Найденные в 1960–1970-х годах вокруг Успенского собора плиты без надписей положили начало изучению древнейшего этапа московского надгробия (Шеляпина, 1971), к которым позже добавились камни других древних кладбищ Кремля (ц. Козьмы и Дамиана и др., см. Панова, 2006). С 1970–1980-х годов велось систематическое исследование вынесенных при сносе Вознесенского собора саркофагов и плит, завершающееся только в наши дни (Некрополь…, 2009–2019). Тем временем полученные при работах вне Кремля материалы образовали прочную основу для сравнительного анализа погребальных сооружений Московской Руси (см. Беляев, 1996, 2015, 2018; Русское…, 2006; Беляев и др., 2018, там же библиография). Такая информационная основа заставляет глубже интерпретировать новые находки и относиться к ним с особым вниманием. Белокаменные погребальные объекты Московского Кремля давно стали предметом научной фиксации. Надписи XVI–XVII вв. публиковали с середины XVIII в. (Сумароков, 1757. С. 387–404); ремонт Архангельского собора начала ХХ в. сделал доступными большинство надгробных сооружений (Рогозина, 2013). Белокаменные саркофаги Спасского монастыря привлекли внимание в XIX в. (Солнцев, 1849. Л. 107). В середине XX столетия М.М. Герасимову удалось исследовать саркофаги Ивана Грозного, его сына Федора и князя М.В. Скопина-Шуйского (Панова, 1987). Найденные в 1960–1970-х годах вокруг Успенского собора плиты без надписей положили начало изучению древнейшего этапа московского надгробия (Шеляпина, 1971), к которым позже добавились камни других древних кладбищ Кремля (ц. Козьмы и Дамиана и др., см. Панова, 2006). С 1970–1980-х годов велось систематическое исследование вынесенных при сносе Вознесенского собора саркофагов и плит, завершающееся только в наши дни (Некрополь…, 2009–2019). Тем временем полученные при работах вне Кремля материалы образовали прочную основу для сравнительного анализа погребальных сооружений Московской Руси (см. Беляев, 1996, 2015, 2018; Русское…, 2006; Беляев и др., 2018, там же библиография). Такая информационная основа заставляет глубже интерпретировать новые находки и относиться к ним с особым вниманием.

2	Отметим, что в Кремле до сих пор ни одного монастырского кладбища конца XIV–XVII в. не изучено “штатно”, правильными раскопками, и работы 2015–2017 гг. следует считать первым таким опытом (результаты этих работ ИА РАН предварительно опубликованы: Археология…, 2018, о плитах и саркофагах см. с. 116–123). В их ходе обнаружено до полутора десятков сравнительно сохранных саркофагов и надгробий (общее количество более мелких фрагментов значительно больше). Все камни происходят из зоны Чудова монастыря (участок 14-го корпуса, Ивановская площадь) и вполне уверенно связываются с его некрополем (культурный слой на месте Вознесенского монастыря был почти полностью уничтожен фундаментами корпуса).	Отметим, что в Кремле до сих пор ни одного монастырского кладбища конца XIV–XVII в. не изучено “штатно”, правильными раскопками, и работы 2015–2017 гг. следует считать первым таким опытом (результаты этих работ ИА РАН предварительно опубликованы: Археология…, 2018, о плитах и саркофагах см. с. 116–123). В их ходе обнаружено до полутора десятков сравнительно сохранных саркофагов и надгробий (общее количество более мелких фрагментов значительно больше). Все камни происходят из зоны Чудова монастыря (участок 14-го корпуса, Ивановская площадь) и вполне уверенно связываются с его некрополем (культурный слой на месте Вознесенского монастыря был почти полностью уничтожен фундаментами корпуса). Отметим, что в Кремле до сих пор ни одного монастырского кладбища конца XIV–XVII в. не изучено “штатно”, правильными раскопками, и работы 2015–2017 гг. следует считать первым таким опытом (результаты этих работ ИА РАН предварительно опубликованы: Археология…, 2018, о плитах и саркофагах см. с. 116–123). В их ходе обнаружено до полутора десятков сравнительно сохранных саркофагов и надгробий (общее количество более мелких фрагментов значительно больше). Все камни происходят из зоны Чудова монастыря (участок 14-го корпуса, Ивановская площадь) и вполне уверенно связываются с его некрополем (культурный слой на месте Вознесенского монастыря был почти полностью уничтожен фундаментами корпуса).

3	Подпись к рисунку/медиа Рис. 1. Московский Кремль. Остатки некрополя Чудова монастыря. 1 – общий план захоронений, обнаруженных при раскопках в подвале 14-го корпуса (все саркофаги происходят из “среднего” яруса погребений); 2 – часть фундамента ц. Св. Алексия 1680-х годов, включающего надгробия XVI–XVII вв. Условные обозначения: а – музеефицированные объекты; б – обломки белокаменных надгробий, вмонтированных в опоры 14-го корпуса. Fig. 1. The Moscow Kremlin. The remains of the Chudov monastery necropolis Рис. 1. Московский Кремль. Остатки некрополя Чудова монастыря. 1 – общий план захоронений, обнаруженных при раскопках в подвале 14-го корпуса (все саркофаги происходят из “среднего” яруса погребений); 2 – часть фундамента ц. Св. Алексия 1680-х годов, включающего надгробия XVI–XVII вв. Условные обозначения: а – музеефицированные объекты; б – обломки белокаменных надгробий, вмонтированных в опоры 14-го корпуса. Fig. 1. The Moscow Kremlin. The remains of the Chudov monastery necropolis
4	Белокаменные погребальные объекты обнаружены: в слоях кладбища (in situ или переотложенными); во вторичном использовании в фундаментах монастырских построек XVI–XIX вв. и в кладках зданий советского периода (две последние группы доступны обзору не полностью, так как кладки в основном не разбирались). При всей случайности отбора это представительная выборка, включенная в общий контекст подробно изученного кладбищенского слоя и содержащая редкие изделия индикативных форм и декора, с содержательными надписями (рис. 1).	Белокаменные погребальные объекты обнаружены: в слоях кладбища (in situ или переотложенными); во вторичном использовании в фундаментах монастырских построек XVI–XIX вв. и в кладках зданий советского периода (две последние группы доступны обзору не полностью, так как кладки в основном не разбирались). При всей случайности отбора это представительная выборка, включенная в общий контекст подробно изученного кладбищенского слоя и содержащая редкие изделия индикативных форм и декора, с содержательными надписями (рис. 1). Белокаменные погребальные объекты обнаружены: в слоях кладбища (in situ или переотложенными); во вторичном использовании в фундаментах монастырских построек XVI–XIX вв. и в кладках зданий советского периода (две последние группы доступны обзору не полностью, так как кладки в основном не разбирались). При всей случайности отбора это представительная выборка, включенная в общий контекст подробно изученного кладбищенского слоя и содержащая редкие изделия индикативных форм и декора, с содержательными надписями (рис. 1).

5	Публикуя все значимые находки (за исключением мелких фрагментов и плит полной сохранности, но лежащих в кладке стен и открытых только боковой гранью с орнаментом из каннелюр), мы далее прокомментируем наиболее информативные и/или самые ранние изделия. При этом мы объединяем саркофаги и плиты, поскольку подземные погребальные сооружения составляли единые комплексы с надгробными камнями (иногда в прямом смысле слова). Характеристика объектов выполнена следующим образом: для саркофагов – с ориентацией на определения, предложенные Т.Д. Пановой (2004. С. 76–94); для надгробных плит – в соответствии с системой, сформулированной Л.А. Беляевым (1996. С. 268). Надписи переданы по упрощенной системе (использована, в частности, при передаче текстов XV–XVII вв. в публикациях А.В. Антонова, см., например: Памятники…, 2011). Промеры даны в последовательности: ширина саркофага (в ногах/в плечах), длина с оголовьем, высота; ширина плиты (в ногах/в головах), длина, высота. Не полностью сохранившиеся размеры даны в скобках. Обронная работа отмечена, но врезанный характер всех остальных надписей не оговаривается.	Публикуя все значимые находки (за исключением мелких фрагментов и плит полной сохранности, но лежащих в кладке стен и открытых только боковой гранью с орнаментом из каннелюр), мы далее прокомментируем наиболее информативные и/или самые ранние изделия. При этом мы объединяем саркофаги и плиты, поскольку подземные погребальные сооружения составляли единые комплексы с надгробными камнями (иногда в прямом смысле слова). Характеристика объектов выполнена следующим образом: для саркофагов – с ориентацией на определения, предложенные Т.Д. Пановой (2004. С. 76–94); для надгробных плит – в соответствии с системой, сформулированной Л.А. Беляевым (1996. С. 268). Надписи переданы по упрощенной системе (использована, в частности, при передаче текстов XV–XVII вв. в публикациях А.В. Антонова, см., например: Памятники…, 2011). Промеры даны в последовательности: ширина саркофага (в ногах/в плечах), длина с оголовьем, высота; ширина плиты (в ногах/в головах), длина, высота. Не полностью сохранившиеся размеры даны в скобках. Обронная работа отмечена, но врезанный характер всех остальных надписей не оговаривается. Публикуя все значимые находки (за исключением мелких фрагментов и плит полной сохранности, но лежащих в кладке стен и открытых только боковой гранью с орнаментом из каннелюр), мы далее прокомментируем наиболее информативные и/или самые ранние изделия. При этом мы объединяем саркофаги и плиты, поскольку подземные погребальные сооружения составляли единые комплексы с надгробными камнями (иногда в прямом смысле слова). Характеристика объектов выполнена следующим образом: для саркофагов – с ориентацией на определения, предложенные Т.Д. Пановой (2004. С. 76–94); для надгробных плит – в соответствии с системой, сформулированной Л.А. Беляевым (1996. С. 268). Надписи переданы по упрощенной системе (использована, в частности, при передаче текстов XV–XVII вв. в публикациях А.В. Антонова, см., например: Памятники…, 2011). Промеры даны в последовательности: ширина саркофага (в ногах/в плечах), длина с оголовьем, высота; ширина плиты (в ногах/в головах), длина, высота. Не полностью сохранившиеся размеры даны в скобках. Обронная работа отмечена, но врезанный характер всех остальных надписей не оговаривается.

6	Саркофаг № 1 (погр. 20): антропоморфный с расширением в головной части (?); оголовье не сохранилось. Размеры: 40/80× (155)× 32 см; толщина стенки около 6 см. Крышка плоская цельная, без орнамента и надписи; с внутренней стороны бортик (ширина по боковой стороне 7 см, по нижнему краю 20, высота 3); толщина – около 6 см.	Саркофаг № 1 (погр. 20): антропоморфный с расширением в головной части (?); оголовье не сохранилось. Размеры: 40/80× (155)× 32 см; толщина стенки около 6 см. Крышка плоская цельная, без орнамента и надписи; с внутренней стороны бортик (ширина по боковой стороне 7 см, по нижнему краю 20, высота 3); толщина – около 6 см. Саркофаг № 1 (погр. 20): антропоморфный с расширением в головной части (?); оголовье не сохранилось. Размеры: 40/80× (155)× 32 см; толщина стенки около 6 см. Крышка плоская цельная, без орнамента и надписи; с внутренней стороны бортик (ширина по боковой стороне 7 см, по нижнему краю 20, высота 3); толщина – около 6 см.

7	Саркофаг № 2 (погр. 61): антропоморфный с расширением в головной части и оголовьем; плечики плавные; дно ровное, без ступеньки в оголовье. Стенки и дно разбиты на части, у стенок значительные утраты. Размеры: 44/64×212×24/30 см; толщина стенок – 5-6 см. Крышка отсутствует (рис. 2).	Саркофаг № 2 (погр. 61): антропоморфный с расширением в головной части и оголовьем; плечики плавные; дно ровное, без ступеньки в оголовье. Стенки и дно разбиты на части, у стенок значительные утраты. Размеры: 44/64×212×24/30 см; толщина стенок – 5-6 см. Крышка отсутствует (рис. 2). Саркофаг № 2 (погр. 61): антропоморфный с расширением в головной части и оголовьем; плечики плавные; дно ровное, без ступеньки в оголовье. Стенки и дно разбиты на части, у стенок значительные утраты. Размеры: 44/64×212×24/30 см; толщина стенок – 5-6 см. Крышка отсутствует (рис. 2).

8	Подпись к рисунку/медиа Саркофаг № 3 (погр. 86): антропоморфный; многочисленные разрозненные крупные и мелкие фрагменты изножья, частью перемещенные, с большими утратами. Толщина фрагментов – 9–12 см. Рис. 2. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Белокаменный саркофаг XVI в. (погр. 61). Fig. 2. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. A white stone sarcophagus of the 16th century (burial 61) Саркофаг № 3 (погр. 86): антропоморфный; многочисленные разрозненные крупные и мелкие фрагменты изножья, частью перемещенные, с большими утратами. Толщина фрагментов – 9–12 см. Рис. 2. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Белокаменный саркофаг XVI в. (погр. 61). Fig. 2. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. A white stone sarcophagus of the 16th century (burial 61)
9	Саркофаг № 4 (погр. 90): антропоморфный с расширением в головной части и оголовьем, с плавными плечиками. Расколот на три части, но комплектность полная, включая крышку. Ниша для головы приподнята от дна на 2-3 см. Размеры: 45/75×202×38 см. Толщина стенок – около 5 см. Крышка плоская, составная, без надписи, толщиной около 10 см (рис. 3).	Саркофаг № 4 (погр. 90): антропоморфный с расширением в головной части и оголовьем, с плавными плечиками. Расколот на три части, но комплектность полная, включая крышку. Ниша для головы приподнята от дна на 2-3 см. Размеры: 45/75×202×38 см. Толщина стенок – около 5 см. Крышка плоская, составная, без надписи, толщиной около 10 см (рис. 3). Саркофаг № 4 (погр. 90): антропоморфный с расширением в головной части и оголовьем, с плавными плечиками. Расколот на три части, но комплектность полная, включая крышку. Ниша для головы приподнята от дна на 2-3 см. Размеры: 45/75×202×38 см. Толщина стенок – около 5 см. Крышка плоская, составная, без надписи, толщиной около 10 см (рис. 3).

10	Подпись к рисунку/медиа Рис. 3. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Саркофаг XVI в. (погр. 90). 1 – крышка; 2 – в открытом состоянии. Fig. 3. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. A sarcophagus of the 16th century (burial 90) Рис. 3. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Саркофаг XVI в. (погр. 90). 1 – крышка; 2 – в открытом состоянии. Fig. 3. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. A sarcophagus of the 16th century (burial 90)
11	Саркофаг № 5 (погр. 96): антропоморфный, с оголовьем, плечики мягких очертаний (рис. 4). С внешней стороны оголовье и изножье скруглены у дна, само дно грубо обтесано. Ниша для головы приподнята от дна на 10 см. Нарушения под давлением грунта: трещины по обеим стенкам; часть дна (под грудной клеткой) выломана и перекошена; изножье сохранилось в крупных обломках, заваленных внутрь. Размеры: 54/34× 205× 43 см (in situ). Крышка – вторично использованная плита ЧМ-1 (см. ниже).	Саркофаг № 5 (погр. 96): антропоморфный, с оголовьем, плечики мягких очертаний (рис. 4). С внешней стороны оголовье и изножье скруглены у дна, само дно грубо обтесано. Ниша для головы приподнята от дна на 10 см. Нарушения под давлением грунта: трещины по обеим стенкам; часть дна (под грудной клеткой) выломана и перекошена; изножье сохранилось в крупных обломках, заваленных внутрь. Размеры: 54/34× 205× 43 см (in situ). Крышка – вторично использованная плита ЧМ-1 (см. ниже). Саркофаг № 5 (погр. 96): антропоморфный, с оголовьем, плечики мягких очертаний (рис. 4). С внешней стороны оголовье и изножье скруглены у дна, само дно грубо обтесано. Ниша для головы приподнята от дна на 10 см. Нарушения под давлением грунта: трещины по обеим стенкам; часть дна (под грудной клеткой) выломана и перекошена; изножье сохранилось в крупных обломках, заваленных внутрь. Размеры: 54/34× 205× 43 см (in situ). Крышка – вторично использованная плита ЧМ-1 (см. ниже).

12	Саркофаг № 6 (погр. 100): антропоморфный (нижняя половина; левый край забетонирован в основание стены подвала 14-го корпуса). Размеры: 40/(50)×(85) см, высота – 46 см. Крышка составная, килевидная, размеры: 40/46× 74 см; толщина – 7 см. Возможно, к ней принадлежал фрагмент оголовья крышки (рис. 5, 1) с килевидным выступом (длина 17, ширина 26, толщина 9 см).	Саркофаг № 6 (погр. 100): антропоморфный (нижняя половина; левый край забетонирован в основание стены подвала 14-го корпуса). Размеры: 40/(50)×(85) см, высота – 46 см. Крышка составная, килевидная, размеры: 40/46× 74 см; толщина – 7 см. Возможно, к ней принадлежал фрагмент оголовья крышки (рис. 5, 1) с килевидным выступом (длина 17, ширина 26, толщина 9 см). Саркофаг № 6 (погр. 100): антропоморфный (нижняя половина; левый край забетонирован в основание стены подвала 14-го корпуса). Размеры: 40/(50)×(85) см, высота – 46 см. Крышка составная, килевидная, размеры: 40/46× 74 см; толщина – 7 см. Возможно, к ней принадлежал фрагмент оголовья крышки (рис. 5, 1) с килевидным выступом (длина 17, ширина 26, толщина 9 см).

13	Саркофаг № 7 из балластного слоя раскопа 3 (изножье крышки небольшого детского? каменного гроба, конструктивно аналогичное крышке саркофага № 1, см. выше). Сохранилось два фрагмента. Размеры: 26×(37), толщина – 6 см; бортик высотой 3, шириной 5 (по боковой стороне) и 8 (по нижнему краю) см.	Саркофаг № 7 из балластного слоя раскопа 3 (изножье крышки небольшого детского? каменного гроба, конструктивно аналогичное крышке саркофага № 1, см. выше). Сохранилось два фрагмента. Размеры: 26×(37), толщина – 6 см; бортик высотой 3, шириной 5 (по боковой стороне) и 8 (по нижнему краю) см. Саркофаг № 7 из балластного слоя раскопа 3 (изножье крышки небольшого детского? каменного гроба, конструктивно аналогичное крышке саркофага № 1, см. выше). Сохранилось два фрагмента. Размеры: 26×(37), толщина – 6 см; бортик высотой 3, шириной 5 (по боковой стороне) и 8 (по нижнему краю) см.

14	Надгробие Чм-1 (погр. 96, использовано вторично как крышка саркофага). Расколото на семь крупных фрагментов; поверхность выхожена. Плита плоская, края скруглены. Размеры: 42/48-49×199×8.5 см. Надписи нет. Орнамент: лента противостоящих редких равносторонних треугольников, в графье. Композиция антропоморфная неустойчивая: бордюр по периметру; дуговые тяги в головной и ножной частях; в головной части от дуговых тяг идут прямые ленты очень мелких, клиновидных треугольников. Обратная сторона плиты грубо обтесана. Конец XIV в. (?) (см. выше, рис. 4).	Надгробие Чм-1 (погр. 96, использовано вторично как крышка саркофага). Расколото на семь крупных фрагментов; поверхность выхожена. Плита плоская, края скруглены. Размеры: 42/48-49×199×8.5 см. Надписи нет. Орнамент: лента противостоящих редких равносторонних треугольников, в графье. Композиция антропоморфная неустойчивая: бордюр по периметру; дуговые тяги в головной и ножной частях; в головной части от дуговых тяг идут прямые ленты очень мелких, клиновидных треугольников. Обратная сторона плиты грубо обтесана. Конец XIV в. (?) (см. выше, рис. 4). Надгробие Чм-1 (погр. 96, использовано вторично как крышка саркофага). Расколото на семь крупных фрагментов; поверхность выхожена. Плита плоская, края скруглены. Размеры: 42/48-49×199×8.5 см. Надписи нет. Орнамент: лента противостоящих редких равносторонних треугольников, в графье. Композиция антропоморфная неустойчивая: бордюр по периметру; дуговые тяги в головной и ножной частях; в головной части от дуговых тяг идут прямые ленты очень мелких, клиновидных треугольников. Обратная сторона плиты грубо обтесана. Конец XIV в. (?) (см. выше, рис. 4).

15	Подпись к рисунку/медиа Рис. 4. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Саркофаг XV (?) в. (погр. 96). 1 – верхняя часть белокаменной надгробной плиты XIV–XV вв. (вторично использована в качестве крышки саркофага); 2 – надгробная плита XIV–XV вв. (прорисовка); 3 – погребение после снятия крышки саркофага; 4 – закругление в нижней части изголовья. Fig. 4. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. A sarcophagus of the 15th (?) century (burial 96) Рис. 4. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Саркофаг XV (?) в. (погр. 96). 1 – верхняя часть белокаменной надгробной плиты XIV–XV вв. (вторично использована в качестве крышки саркофага); 2 – надгробная плита XIV–XV вв. (прорисовка); 3 – погребение после снятия крышки саркофага; 4 – закругление в нижней части изголовья. Fig. 4. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. A sarcophagus of the 15th (?) century (burial 96)
16	Подпись к рисунку/медиа Рис. 5. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Части белокаменных погребальных сооружений. 1 – саркофаг XV–XVI вв. (погр. 100) с килевидной крышкой (изножие); 2 – надгробная плита первой половины XVI в. с орнаментом “волчий зуб” (изножие). Fig. 5. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. Parts of whitestone funerary structures Рис. 5. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Части белокаменных погребальных сооружений. 1 – саркофаг XV–XVI вв. (погр. 100) с килевидной крышкой (изножие); 2 – надгробная плита первой половины XVI в. с орнаментом “волчий зуб” (изножие). Fig. 5. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. Parts of whitestone funerary structures
17	Надгробие Чм-2 (заполнение ямы, впущенной с горизонта монастырского строительства XIV–XVI вв. в культурный слой XIII–первой половины XIV в.). Два фрагмента размерами: 28×(16)×8-10 и 21×(11)×8-10 см. Плита плоская. Орнамент: лента противостоящих редких равносторонних треугольников, в графье. Композиция: антропоморфная неустойчивая (?), бордюр по периметру. Нижняя сторона грубо обтесана (края фрагмента 2 отесаны при вторичном употреблении, на поверхности следы известкового раствора). Вторая половина XIV– XV в.	Надгробие Чм-2 (заполнение ямы, впущенной с горизонта монастырского строительства XIV–XVI вв. в культурный слой XIII–первой половины XIV в.). Два фрагмента размерами: 28×(16)×8-10 и 21×(11)×8-10 см. Плита плоская. Орнамент: лента противостоящих редких равносторонних треугольников, в графье. Композиция: антропоморфная неустойчивая (?), бордюр по периметру. Нижняя сторона грубо обтесана (края фрагмента 2 отесаны при вторичном употреблении, на поверхности следы известкового раствора). Вторая половина XIV– XV в. Надгробие Чм-2 (заполнение ямы, впущенной с горизонта монастырского строительства XIV–XVI вв. в культурный слой XIII–первой половины XIV в.). Два фрагмента размерами: 28×(16)×8-10 и 21×(11)×8-10 см. Плита плоская. Орнамент: лента противостоящих редких равносторонних треугольников, в графье. Композиция: антропоморфная неустойчивая (?), бордюр по периметру. Нижняя сторона грубо обтесана (края фрагмента 2 отесаны при вторичном употреблении, на поверхности следы известкового раствора). Вторая половина XIV– XV в.

18	Подпись к рисунку/медиа Рис. 6. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Надгробная плита Василия Глебовича Салтыкова, погибшего “в Немецкой земле под Пайдою”. Около 1573 г. Фрагмент (вторично использован в кладке основания колонны 1930-х годов). 1 – фотография; 2 – прорисовка. Fig. 6. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. The tombstone of Vasily Glebovich Saltykov, who died “in German land at Paida”. Circa 1573. A fragment (reused in the setting of the column base in the 1930s) Рис. 6. Московский Кремль. Работы в подвале 14-го корпуса. Некрополь Чудова монастыря. Надгробная плита Василия Глебовича Салтыкова, погибшего “в Немецкой земле под Пайдою”. Около 1573 г. Фрагмент (вторично использован в кладке основания колонны 1930-х годов). 1 – фотография; 2 – прорисовка. Fig. 6. The Moscow Kremlin. Works in the basement of building 14. The Chudov monastery necropolis. The tombstone of Vasily Glebovich Saltykov, who died “in German land at Paida”. Circa 1573. A fragment (reused in the setting of the column base in the 1930s)
19	Надгробие Чм-3 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; вместе с № 6, 13 и 14; Р. 1, уч. 3, кв. 47; Р. 3, уч. 1, кв. 20. Гл. -161). Плита плоская. Размеры: (16,5) × (34)× 8 см. Орнамент: рельефная зигзагообразная полоса, разделяющая два ряда мелких равносторонних треугольников; процарапанная поперечная линия – графья? Композиция: антропоморфная устойчивая? Конец XV – начало XVI в.	Надгробие Чм-3 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; вместе с № 6, 13 и 14; Р. 1, уч. 3, кв. 47; Р. 3, уч. 1, кв. 20. Гл. -161). Плита плоская. Размеры: (16,5) × (34)× 8 см. Орнамент: рельефная зигзагообразная полоса, разделяющая два ряда мелких равносторонних треугольников; процарапанная поперечная линия – графья? Композиция: антропоморфная устойчивая? Конец XV – начало XVI в. Надгробие Чм-3 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; вместе с № 6, 13 и 14; Р. 1, уч. 3, кв. 47; Р. 3, уч. 1, кв. 20. Гл. -161). Плита плоская. Размеры: (16,5) × (34)× 8 см. Орнамент: рельефная зигзагообразная полоса, разделяющая два ряда мелких равносторонних треугольников; процарапанная поперечная линия – графья? Композиция: антропоморфная устойчивая? Конец XV – начало XVI в.

20	Чм-4 (слой строительного мусора под полом подвала 14-го корпуса; Р. 2, уч. 1). Изножие. Плита плоская, трапециевидная. Размеры: 49.5/(52)×(66)×10.5 см. Орнамент: мелкие вытянутые треугольники (вдоль нижней грани лента в 3 ряда, вдоль боковых ребер и по средней линии – 2 ряда). Композиция: антропоморфная устойчивая (рис. 5, 2). XVI в.	Чм-4 (слой строительного мусора под полом подвала 14-го корпуса; Р. 2, уч. 1). Изножие. Плита плоская, трапециевидная. Размеры: 49.5/(52)×(66)×10.5 см. Орнамент: мелкие вытянутые треугольники (вдоль нижней грани лента в 3 ряда, вдоль боковых ребер и по средней линии – 2 ряда). Композиция: антропоморфная устойчивая (рис. 5, 2). XVI в. Чм-4 (слой строительного мусора под полом подвала 14-го корпуса; Р. 2, уч. 1). Изножие. Плита плоская, трапециевидная. Размеры: 49.5/(52)×(66)×10.5 см. Орнамент: мелкие вытянутые треугольники (вдоль нижней грани лента в 3 ряда, вдоль боковых ребер и по средней линии – 2 ряда). Композиция: антропоморфная устойчивая (рис. 5, 2). XVI в.

21	Чм-5 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; Р. 2, уч. 3.1, кв. 8, 16. Гл. -165). Два фрагмента. Фрагмент 1: длина – (32) см, ширина – (34) см. Фрагмент 2: размеры – (16)× (12) см. Высота – 9 см. Плита плоская. Орнамент: два ряда мелких вытянутых треугольников. Фиксируются фрагменты рамки и дуговой тяги. Композиция антропоморфная устойчивая. XVI в.	Чм-5 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; Р. 2, уч. 3.1, кв. 8, 16. Гл. -165). Два фрагмента. Фрагмент 1: длина – (32) см, ширина – (34) см. Фрагмент 2: размеры – (16)× (12) см. Высота – 9 см. Плита плоская. Орнамент: два ряда мелких вытянутых треугольников. Фиксируются фрагменты рамки и дуговой тяги. Композиция антропоморфная устойчивая. XVI в. Чм-5 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; Р. 2, уч. 3.1, кв. 8, 16. Гл. -165). Два фрагмента. Фрагмент 1: длина – (32) см, ширина – (34) см. Фрагмент 2: размеры – (16)× (12) см. Высота – 9 см. Плита плоская. Орнамент: два ряда мелких вытянутых треугольников. Фиксируются фрагменты рамки и дуговой тяги. Композиция антропоморфная устойчивая. XVI в.

22	Чм-6 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; рядом с фрагментом надгробия или крышки саркофага № 13; Р. 1, уч. 3, кв. 38-39. Гл. -203). Два фрагмента: (27.5) × (20) × 10 см и (24) × (20) × 10. Плита плоская. Орнамент: сдвоенные ленты противостоящих мелких вытянутых треугольников. Композиция антропоморфная устойчивая (бордюр и средняя разделительная линия). XVI в.	Чм-6 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; рядом с фрагментом надгробия или крышки саркофага № 13; Р. 1, уч. 3, кв. 38-39. Гл. -203). Два фрагмента: (27.5) × (20) × 10 см и (24) × (20) × 10. Плита плоская. Орнамент: сдвоенные ленты противостоящих мелких вытянутых треугольников. Композиция антропоморфная устойчивая (бордюр и средняя разделительная линия). XVI в. Чм-6 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; рядом с фрагментом надгробия или крышки саркофага № 13; Р. 1, уч. 3, кв. 38-39. Гл. -203). Два фрагмента: (27.5) × (20) × 10 см и (24) × (20) × 10. Плита плоская. Орнамент: сдвоенные ленты противостоящих мелких вытянутых треугольников. Композиция антропоморфная устойчивая (бордюр и средняя разделительная линия). XVI в.

23	Чм-7 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; Р. 1, уч. 1, кв. 14; 22. Гл. -206). Верхняя часть плиты с надписью. Плита плоская 51×(41)×10 см. Орнамент: ленты противостоящих треугольников и “косынки”. Композиция: антропоморфная устойчивая: бордюр по краю из ленты и рамки (внешняя лента – из противостоящих мелких вытянутых треугольников (“волчий зуб”), внутренняя – из крупных прямоугольников, разделенных диагональю на треугольные поля, или “косынки”).	Чм-7 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; Р. 1, уч. 1, кв. 14; 22. Гл. -206). Верхняя часть плиты с надписью. Плита плоская 51×(41)×10 см. Орнамент: ленты противостоящих треугольников и “косынки”. Композиция: антропоморфная устойчивая: бордюр по краю из ленты и рамки (внешняя лента – из противостоящих мелких вытянутых треугольников (“волчий зуб”), внутренняя – из крупных прямоугольников, разделенных диагональю на треугольные поля, или “косынки”). Чм-7 (подвал 14-го корпуса, основание колонны 1930-х годов; Р. 1, уч. 1, кв. 14; 22. Гл. -206). Верхняя часть плиты с надписью. Плита плоская 51×(41)×10 см. Орнамент: ленты противостоящих треугольников и “косынки”. Композиция: антропоморфная устойчивая: бордюр по краю из ленты и рамки (внешняя лента – из противостоящих мелких вытянутых треугольников (“волчий зуб”), внутренняя – из крупных прямоугольников, разделенных диагональю на треугольные поля, или “косынки”).

References

Comments

Via social network