Везде
«Новая история» «идола» из кургана Черная могила (Х в.)
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
«Новая история» «идола» из кургана Черная могила (Х в.)
Аннотация
Код статьи
S086960630004119-9-1
DOI
10.31857/S086960630004119-9
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Мурашева В.  
Аффилиация: Исторический музей
Адрес: Российская Федерация, Москва
Орфинская Ольга Вячеславовна
ORCID: orcid.org/0000-0001
Аффилиация: Центр египтологических исследований РАН
Адрес: Российская Федерация, Москва
Лобода А. Ю.
Аффилиация: НИЦ «Курчатовский институт»
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
Номер 1
Страницы
73-86
Аннотация

Курган Черная Могила (г. Чернигов, раскопки Д.Я. Самоквасова 1872–1873 гг.) – самый большой (его высота достигала 10 м) и знаменитый древнерусский курган эпохи заката язычества. Среди богатого инвентаря особый интерес представляет небольшая антропоморфная фигурка – «идол», ее уникальность обусловлена чрезвычайной редкостью антропоморфных изображений, относящихся к эпохе образования Древнерусского государства (конец IX – начало  XI в.). Первоначально фигурка была покрыта столь мощным слоем окислов, что ее черты едва угадывались. Первая попытка реставрации  (1982 г.) выявила отдельные детали, которые позволили Т.А. Пушкиной отнести ее к изделиям скандинавского ремесленника и интерпретировать как изображение бога Тора. В ходе нового этапа реставрации (2010 г.) полностью расчищена первоначальная поверхность предмета, открылись ранее невидимые детали, что заставило вновь обратиться к исследованию данной миниатюрной скульптуры. Анализ деталей позволяет говорить о синтезе северных и «восточных» черт в облике «идола» и позволяет выдвинуть предположение об изготовлении фигурки на территории Восточной Европы.   

Ключевые слова
эпоха образования Древнерусского государства, язычество, этнокультурные связи, история костюма
Источник финансирования
Работа выполнена при поддержке гранта РНФ, проект № 17-18- 01399.
Классификатор
Дата публикации
28.03.2019
Всего подписок
89
Всего просмотров
727
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать   Скачать pdf
1 Среди археологических источников, относящихся к эпохе образования Древнерусского государства (конец IX – начало XI в.) трудно представить себе что-либо более хрестоматийное и знаменитое, чем материалы из кургана Черная Могила (960–970 гг.). Инвентарь кургана, раскопанного в 1872–1873 гг. на территории г. Чернигов (Украина) Д.Я. Самоквасовым, будущим почетным профессором Московского университета, поступил в Исторический музей в 1892 г. (Самоквасов, 1908б. С. 18, 19) и уже более века практически не покидает экспозицию. Однако именно постоянное экспонирование и известность обусловили и «неприкосновенность» комплекса, его слабую изученность и неординарную судьбу входящих в его состав предметов.
2 Одним из наиболее значимых артефактов из Черной Могилы является антропоморфная фигурка, уникальность которой определяется чрезвычайной редкостью находок объемных изображений человека, относящихся к рассматриваемому историческому периоду. История публикаций и интерпретации данного предмета непосредственно связана с историей его реставрации. В первой публикации, которая принадлежит автору раскопок Д.Я. Самоквасову, фигурка упомянута в перечне находок как изображение «человека – божка, сидящего на корточках, со сложенными на груди руками (Будда?)» (Самоквасов, 1908а. С. 199). Судя по рисунку, опубликованному в посмертном издании 1917 г., фигурка была покрыта мощным слоем окислов, не позволявших рассмотреть детали изображения (рис. 1, 1) (Самоквасов, 1917. С. 11).
3 Вплоть до настоящего времени наиболее полной публикацией материалов из больших курганов Чернигова остается работа Б.А. Рыбакова, однако «идолу» автор посвящает лишь несколько слов, отмечая, что «к сожалению, до химической расчистки его, очень трудно что-либо сказать об этой сидящей человеческой фигурке с каким-то предметом в руках» (Рыбаков, 1949. С. 43, 45. Рис. 17). Вероятно, вплоть до написания указанной работы «идол» реставрации не подвергался. Единственное упоминание о его судьбе содержится в письме В.Б. Антоновича Д.Я. Самоквасову, где речь идет об изготовлении копии «черниговского божка» для музея древностей университета Св. Владимира в Киеве (Археология…, 2007. С. 61).
4 Следующий этап судьбы идола связан с реставрационными работами, проведенными в 1982 г. В.Н. Даркевич. После реставрации стал более внятен общий облик фигурки, изображающей сидящего мужчину, круглоголового и бородатого, держащего себя за бороду (рис. 1, 2). Проявились также и отдельные детали – поднятые к груди руки с отведенными локтями, круглые, слегка вытаращенные глаза, щелевидный рот. Стали читаться детали одежды: «кафтан, между полами которого на коленях 2-3 слабые полоски-складки одежды, вокруг талии широкий пояс, серповидные концы которого свисают слева и справа, на правом запястье браслет» (Пушкина, 1984. С. 86). К интерпретации нового облика идола обратилась Т.А. Пушкина, которая предположила, что идол изображает скандинавского бога Тора. Основанием для этого послужил круг аналогий, некоторые особенности иконографии и детали костюма. После публикации Т.А. Пушкиной интерпретация идола как изображение бога Тора становится практически общепринятой в отечественной научной литературе (Пушкина, Петрухин, 1995. С. 49; Моця, Казаков, 2011. С. 194 и сл.).
5 В середине 1990-х годов был осуществлен первый опыт определения элементного состава металлической фигурки с помощью рентгено-флуоресцентного, энерго-дисперсионного анализа, проведенного в рентгено-спектральной лаборатории кафедры геохимии Геологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Результат анализа поверхности показал, что фигурка была отлита из свинцовой меди: Cu – 93.25%, Sn – 0.07%, Pb – 2.58%, Ag – 0.14%, Sb – 0.16%, Fe – 1.5%, Au – 2.3%. Несмотря на то что сильная коррозия и реставрация существенно исказили первоначальный облик этого уникального предмета, наличие золота в составе спектра позволило утверждать, что изначально фигурка была позолочена, что невозможно было определить при визуальном осмотре. Результаты анализа стали еще одним аргументом в пользу отнесения идола к скандинавской ремесленной традиции, так как золочение бронзовых изделий – характерный прием металлообработки Северной Европы эпохи викингов (Ениосова и др., 1997. С. 124, 125).
6 Вновь обратиться к исследованию уникального артефакта позволила послойная механическая расчистка поверхности, полностью выявившая первоначальный облик фигурки (рис. 2). После реставрации, выполненной в 2011 г. В.А. Ширяковым в отделе научной реставрации Исторического музея, стали прекрасно читаться детали костюма, визуально определимым стало и наличие позолоты. В сжатой кисти правой руки находился неизвестный, полностью утраченный предмет, который был, вероятно, выполнен из органического материала (дерево?) и полностью выгорел.
7 Прежде всего, выявление «истинного» облика предмета полностью подтвердило точку зрения Т.А. Пушкиной о его принадлежности кругу североевропейских древностей, среди которых хорошо известна серия небольших объемных изображений сидящих человечков, выполненных из разных материалов (моржовый клык, янтарь, медные сплавы). Всего таких фигурок известно шесть: это находки из Феддета (Feddet) (Дания), Эйрарланда, Бальдурсхеймюра (Baldursheimur) (Исландия), Рэллинге и Лунда (Швеция) (Les Vikings…, 1992. Kat. № 71, 77, 182, 602. P. 246, 247, 276, 387; Ellis Davidson, 1967. P. 134. Fig. 60).
8 Предназначение фигурок спорно. Большинство исследователей склоняется к мнению, что они являются изображениями языческих скандинавских богов. Возможно, эти статуэтки были миниатюрными копиями статуй из языческих храмов (Ellis Davidson, 1967. P. 134), одним из которых был храм в Упсале, описанный Адамом Бременским (Дюмезиль, 1986. С. 138, 139). Большая часть фигурок считается изображением бога-громовика Тора и лишь одна (фаллическая) – изображением бога плодородия Фрейра (Ellis Davidson, 1967. P.123, 134; Graham-Campbell, 1980. P. 154; Пушкина, 1984; Мурашева, 2005). Р. Перкинс предложил сопоставить миниатюрные скульптуры с «карманными божками» эпохи заката язычества и начала распространения христианства. Такой «божок» из моржового клыка, который указывал на тайное почитание Тора новообращенным христианином, упоминается в «Саге о Халльфреде» (Perkins, 1999. P. 186, 187; 2001. P. 61, 62).
9 Наиболее акцентированной деталью изображений Тора является борода, что и позволяет связывать большинство изображений именно с этим божеством. Традиция подобного отождествления основана на отрывке из «Пряди о Рёгнвальде и Рауде» (Perkins, 2001. P. 27–29), где говорится о Рауде, который владел колдовством и у которого был храм, посвященный Тору. Узнав о нежелательном приближении Олафа Трюггвасона, Рауд обратился к изображению Тора с просьбой подуть в бороду и тем вызвать встречный ветер (Perkins, 1999. P. 184, 185).
10 Кроме приведенной выше, существует и другая точка зрения на интерпретацию «идолов». Она основана на факте, что те из фигурок, которые входили в состав погребальных комплексов, сопровождались наборами игральных шашек (см. Les Vikings…, 1992. Kat. № 71. P. 246). Наборы фишек использовались для популярной в эпоху викингов игры hneftafl – «королевская доска», а антропоморфные фигурки могли выполнять роль «королей» (Хамайко, 2012). Такая ситуация в полной мере относится и к Черной Могиле, где найдены стеклянные и костяные шашки.
11 Снятие корки окислов позволило вновь обратиться к вопросу о технологии изготовления фигурки. Результаты исследований показали, что идол был отлит из «чистой» меди (содержание примесей не превышает 1%), детали проработаны вхолодную с помощью набора чеканов, а затем фигурка была позолочена с использованием технологии «огневого золочения» (амальгамирования) (Лобода и др., 2018). Особенностями химического состава объясняются и некоторые дефекты на поверхности предмета. Небольшие открытые полости, зафиксированные в большинстве случаев на участках, украшенных орнаментом (на поясе, на руке, а также на носу), являются дефектом, свойственным литью меди. Медь – очень вязкий металл, склонный в расплавленном виде поглощать газы. В процессе затвердевания расплава поглощенные газы выделяются и делают массу металла пористой. При последующей обработке и декорировании изделия попадание инструмента на пору, находящуюся близко к поверхности, приводит к продавливанию металла и открытию на поверхности новых полостей. Также к открытию приповерхностной поры на выступающем участке рельефа может привести и травмирование изделия в процессе его использования. Вероятно, именно это мы и наблюдаем на лице идола (рис. 3, а).
12 После расчистки поверхности стали читаться полностью скрытые ранее детали, которые позволяют добавить информацию к интерпретации этого уникального предмета. Прежде всего, выявилась поза – персонаж сидит, скрестив босые ноги с четко обозначенными пальцами, правая нога лежит сверху. Такая поза необычна для североевропейских фигурок, изображающих бородатого человека, к кругу которых, безусловно, относится и идол из Черной Могилы. В изображении человека, сидящего в позе «лотос», несомненно, читается влияние «востока».
13 Изображения людей, сидящих со скрещенными ногами, достаточно широко представлены на ременной гарнитуре IX–X вв. юга Восточной Европы. Наиболее выразительные из этих украшений относятся к кругу памятников IX в., которые А.В. Комар классифицирует как «тип Субботцев» и относит к древностям венгров эпохи их пребывания на территории Восточной Европы (Комар, 2016. С. 545). На поясных бляшках из погребения 2 Субботцев (Плетнева, Бокий, 1988. С. 104. Рис. 5, 1) и погребения 1 (курган 32) Катериновки (Комар, 2016. С. 546. Рис. 1) представлен набор персонажей с различными атрибутами в руках, сидящих в позах, близких к позе «лотос». К этой категории находок безусловно относится и ременная бляшка из коллекции Исторического музея (ГИМ, № 113869, опись В 2835/1206; точное местонахождение неизвестно – юг России) с изображением сидящего со скрещенными ногами человека в руках которого – сложносоставной лук (рис. 4).
14 К поясным украшениям памятников «типа Субботцев», кроме А.В. Комара, который собрал большой круг накладок с «сюжетными» изображениями, обращался еще ряд ученых (Король, 2005. С. 157, 158; Тюрк, 2013. С. 236). Все исследователи, в целом, сходятся во мнении, что истоки иконографии «антропоморфно-сюжетных» изображений следует искать на «востоке», в живописи, а также в сасанидской и «постсасанидской» торевтике.
15 Персонажи со скрещенными ногами во множестве встречены в живописи Согда – в Пенджикенте (рис. 5) (Беленицкий, 1973. Табл. 20, 21), Балалык-Тепе (Belenizki, 1980. S. 215), Афрасиабе (Альбаум, 1975. Табл. VII). В позе «лотос» сидит и правитель, изображенный на блюде из коллекции Эрмитажа со сценой царского приема, которое Б.И. Маршак относит к произведениям согдийской торевтики (1971. С. 23, 39) и датирует рубежом VIII–IX вв. Необходимо отметить, что позу правителя со скрещенными ногами Б.И. Маршак (1971. С. 59), а вслед за ним и В.П. Даркевич (2010. С. 77) относят к возможному влиянию иконографии Будды и других буддийских изображений. В данном контексте представляется уместным вспомнить о знаменитой фигурке Будды, найденной на территории поселения Хельго (Швеция) (VI–VII вв.; Les Vikings…, 1992. P. 257), свидетельствующей об интересе к восточной экзотике на севере Европы. Впрочем, нельзя не учитывать, что изображения человеческой фигуры, сидящей со скрещенными ногами неоднократно зафиксированы на территории расселения древних иранцев, а затем ранних тюрок (Яценко, 2010. С. 6–9).
16 Как совершенно справедливо отметила Т.А. Пушкина, «идол» одет в кафтан (1984. С. 86). В данном случае под этим термином понимается не набор второстепенных признаков одежды (распашной, отрезной по линии талии, определенной длины), а силуэт, который отражает систему кроя (Орфинская, 2012). В древнем мире Европы, Азии и Северной Африки таких силуэтов было всего два: это туника («Т») и кафтан («Х»).
17 Костюм идола из Черной Могилы проработан достаточно подробно (рис. 3, б–г). На литой фигурке с помощью чеканов, имеющих разную форму бойка, показаны детали одежды. Один из инструментов имеет кольцевидный рабочий край (диаметр отпечатков зависит от силы удара и колеблется от 1.24 до 1.47 мм), второй, канфарник, оставляющий точечный след, имеет бой в виде притупленной иглы (диаметр отпечатков – 0.35–0.45 мм). Третий чекан оставляет треугольные отпечатки (длина сторон колеблется от 1.11 до 1.31 мм) и четвертый – прямоугольные (ширина – 0.49–0.8 мм) (см. Зайцева, Сарачева, 2011. С. 105). Первые два инструмента использовались в паре (круг с вписанной точкой).
18 Фигурка облачена в одежду с длинным рукавом, который сужается к запястью и завершается двумя четкими линиями, между которыми расположена полоса с орнаментом из кружков (чекан с кольцевидной рабочей частью и канфарник), вероятно, это выделен манжет1. Мягкая линия от края рукава до талии и отсутствие складок в районе пояса указывают, что это не туника, а кафтан. Со стороны спины на шее хорошо видна полоса из вертикальных штрихов (выполнены с помощью чекана с прямоугольной рабочей частью), которая исчезает на груди под бородой. Такая полоса может являться отделкой ворота кафтана или отражать наличие воротника-стойки некой нижней одежды. Наличие многослойности в костюме резко повышает статус персоны. На груди ниже бороды расположены кружочки, маркирующие вертикальный разрез, а слева и справа от бороды они, скорее всего, оформляют треугольный вырез. Подол одежды приподнят над согнутыми коленями, складки не отмечены, следовательно, можно предположить, что длина кафтана была примерно до середины бедра. Вокруг талии одежда опоясана полосой, на которой виден декор в форме маленьких треугольников (нанесены чеканом с треугольной рабочей частью). Так мог изображаться мягкий кожаный или тканевый пояс, украшенный либо металлическими бляшками, либо изготовленный из ткани, рисунок которой отличается от рисунка ткани самого кафтана.
1. После реставрации 1982 г. угадывался лишь один манжет, который был интерпретирован как браслет (Пушкина, 1984. С. 86).
19 Декор расположен также на спине, плечах, рукавах, груди, выше и ниже пояса, на передней части подола и на задней части юбки, а также на ногах фигурки. Кружочки и треугольные углубления могут отражать как декор одежды (треугольник из кружочков на спине, манжеты, пояс), так и различные ткани или узор на них (пояс, кафтан), могут обозначать конструктивные особенности, маркировать швы или выделять зону декора по швам (складки на задней части юбки, плечевые швы и шов стан-рукав). На подъеме стопы левой ноги видны две поперечные полоски. Вдоль ног проходят полосы из кружочков, аналогичных кружочкам плечевой одежды. Возможно, это штаны (или ноговицы) с полосой декора вдоль ноги, как на изображениях штанов с вертикальным рядом круглых украшений, представленных на мужских надгробьях позднеантичного времени из Пальмиры (Seyrig, 1937. Fig 11) и на мозаиках V–VII вв. в Равенне (Яценко, 2006. Рис. 173).
20 Представляется возможным предложить следующий вариант реконструкции костюма идола – это кафтан-куртка с неглубоким треугольным вырезом горловины и разрезом до талии. Подол доходит до середины бедра или чуть выше, рукава длинные с манжетами. На спине у горловины, а также выше и ниже пояса, по подолу и задней части юбки нанесен узор, который может показывать декор или конструктивные особенности кроя. Ноги закрыты или штанами, или ноговицами. Следовательно, на фигуре изображен комплект одежды, характерный для костюма «восточного» типа.
21 Такие комплекты (кафтан, нижняя рубаха или нижний кафтан, штаны и ноговицы или чулки) были обнаружены в погребениях VI–VII вв. в ходе раскопок А. Гайе в Ахмиме и в Пальмире (Bonnard et al., 2013. P. 96–107), а также в скальных могильниках Северного Кавказа VIII–IX в. (Орфинская, 2001. С. 28–31). Данные комплекты, возникшие в среде кочевников, вместе с распространением всадничества вошли в воинский обиход многих народов. Изначально являясь атрибутом элитарности, данная удобная одежда «спускается» вниз по социальной лестнице, теряя богатство тканей и декора, становясь демократичней и проще. Постепенно кафтан занимает ведущее место в мужском костюме вне зависимости от национальности.
22 Система кроя кафтана, по мнению многих исследователей, происходит из Центральной Азии (Vogelsand-Eastwood, 2004 Р. 221; Fluck, 2012. Р. 160–163). Сасанидские цари и слуги одевались в кафтаны северо-восточного центрально-азиатского стиля (Vogelsand-Eastwood, 2004. Р. 222), аналогичный тип одежды изображен на упомянутых выше фресках из Пенджикента (Беленицкий, 1973. Табл. 20, 21) (рис. 5) и Афрасиаба (Альбаум, 1975. Табл. VII).
23 Важно отметить, что в позднем железном веке изображения людей в кафтанах появляются и на севере Европы (Ratke, 2009. S. 39, 41. Abb. 4.1; 4.4; Dickinson, Härke, 1992. P. 56) (рис. 6). Однако исследователи иконографии изображения костюма раннесредневековой Скандинавии полагают, что кафтан связан не с реалиями обыденности, а исключительно с героической сферой жизни и должен был служить одеждой богов и героев (Mannering, 2017; Oehrl, 2017. Р. 186).
24 Известны изображения людей в кафтанах и в эпоху викингов, например, фигурка воина (Один?) из погребения 871 Бирки (Arbman, 1940. Taf. 92, 9), персонаж с кольцом в руках (Сигурд?) (Петрухин, 1999. С. 43. Рис. 1). В своей работе «Одежда викингов», основанной на изобразительных и археологических источниках, Т. Юинг указывает на присутствие в мужском костюме как туники, так и кафтана (Ewing, 2006. Р. 81–90, 108–114). Археологическое подтверждение распространения моды на кафтаны – находки серий пуговиц в погребениях, которые, по мнению И. Янссона, являются маркером использования одежды «восточного» покроя, пришедшей на север Европы опосредовано, через земли Древней Руси (Jansson, 1988. S. 605, 606). Пуговицы в мужских погребениях обнаружены и на территории Восточной Европы, в некрополях памятников, среди населения которых зафиксированы выходцы с территории Скандинавии (Михайлов, 2005. С. 57, 58). Необходимость в застежке обусловлена особенностями фасона: кафтан плотно облегает человеческую фигуру и для облегчения надевания необходим разрез (центральный или сдвинутый, до подола или чуть ниже талии), который и застегивался на пуговицы. Вероятно, мода на кафтаны в X в. выходит за пределы воинской элиты, однако, в изображении богов он остается символом избранности на протяжении веков. Костюм идола из Черной Могилы в отличие от кафтанов раннего железного века насыщен конкретными деталями, которые говорят о знакомстве автора с реальными образцами.
25 Неожиданной деталью костюма «восточного» облика оказался пояс, на котором вместо традиционно подвешенного оружия дважды, на обоих боках, завязаны замысловатые узлы (рис. 7). Происхождение данной детали следует искать совсем в иных пределах – на севере. Узлы разных форм занимают заметное место в орнаментике Скандинавии эпохи викингов. По мнению некоторых исследователей, особая любовь норманнов к данной детали орнамента связана с мореплаванием и важной ролью морских узлов, не исключено также, что завязывание узлов отражает магические верования (Тодорова, 1993. С. 127). С точки зрения иконографического сходства с изображением пояса идола из Черной Могилы, важно отметить рельеф на камне из графства Камберленд (Англия) с изображением Слейпнира (восьминогого коня Одина) (Ellis Davidson, 1967. Pl. 64) и свинцовую накладку из Гнездова в виде дракона (Авдусина, 2012. С. 152. Рис. 1). Хвосты обоих фантастических существ завязаны тройными узлами.
26 Интересно отметить, что миниатюрная женская фигурка, изображающая некое сверхъестественное существо (богиню, валькирию или норну) и найденная на территории Дании (Fugledegård), также «отмечена» узлом на боку (Price, 2014. P. 166) (рис. 8). Однако конфигурация узла иная – это замкнутая фигура, «узел бесконечности», «трикветра» (triquetra). Данный символ, вероятно, был общим для германских племен, этот сакральный или магический знак встречается на англо-саксонских и меровингских монетах VIII в., в Х в. тройной узел чеканится на норвежских монетах и на некоторых монетах Йорка (Graham-Campbell, 1980. P. 110).
27 Итак, открывшийся после расчистки, «истинный» облик идола из Черной Могилы демонстрирует нам удивительную картину синтеза северных и восточных элементов. «Восточный флер» заставляет нас обратиться к прологу к «Младшей Эдде», в котором С. Стурлусон пишет о происхождении Асов из загадочных далеких стран. Вот как Снорри описывает Азию: «В этой части мира все красиво и пышно, там владения земных плодов, золото и драгоценные камни. Там находится и середина земли. И потому, что сама земля там во всем прекраснее и лучше, люди, ее населяющие, тоже выделяются всеми дарованиями: мудростью и силой, красотою и всевозможными знаниями» (Стурлусон, 1970. С. 11, 12). Наделяя Асов необыкновенными свойствами и божественными функциями, автор «Младшей Эдды» пытается объяснить эти качества их происхождением из удивительных, по сути дела, волшебных краев. Наделение внешности языческих богов чертами, выходящими за пределы обыденности, вполне естественно, вспомним, например, о Перуне «с серебряной головой и золотыми усами» (Повесть Временных лет, 1999. С. 174).
28 Любовь выходцев из Скандинавии к «восточной» экзотике выразилось, безусловно, не только в наделении особыми деталями идола из кургана Черная Могила. Необычные иноземные предметы неизменно привлекали внимание (Kleingärtner, 2014. P. 74, 75), так, например, серебряные поясные украшения, изготовленные на территории Хазарского каганата, могли быть переосмыслены и часто превращались в подвески к ожерелью (Arne, 1914. P. 222; Jansson J., 1986. S. 80–91; Jansson I. 1988. S. 605–607; Мурашева, 2001. С. 154; Пушкина, 2007).
29 Воплощение «восточных» фантазий выразилось во вполне конкретных формах, которые могли быть почерпнуты на Аустрвег («восточном пути»), т.е. на территории Восточной Европы, где отмечены существенные изменения в материальной культуре древнерусской дружины во второй половине Х в. Происходит «номадизация» комплекса вооружения, что связано с процессом освоения навыков конного боя. Помимо вооружения заимствуется и мода на элементы всаднического костюма: кафтаны, наборные пояса, сумки-ташки (Каинов, 2014. С. 100). «Восточный флер» отличающий фигурку от скандинавских «собратьев», дает возможность предположить, что она была изготовлена скандинавским мастером на территории Древней Руси.
30 В заключение вновь вернемся к проблеме интерпретации фигурки. Вероятно, современные исследования не могут дать однозначный ответ о семиотическом статусе бородатых фигурок – были ли это «карманные божки» или «короли» для игры в hneftafl. Однако стоит обратить внимание на тот факт, что сияющий золотом «идол» был снят с кострища и помещен в верхнюю часть насыпи, что, безусловно, говорит об особом внимании к предмету, явно выходящем за пределы отношения к игровой фишке. Вместе с идолом в комплекс у вершины кургана были положены, образовав, вероятно, символический комплекс предметов, отражающий «парность» захоронения и его высокий статус, – два шлема, два окованных серебром ритона из турьих рогов, два обоюдоострых ножа, две кольчуги (Самоквасов, 1917. С. 7, 8). Ни стеклянные, ни костяные шашки в состав этого набора не вошли.

Библиография

1. Авдусина С.А. Накладка в виде дракона из Гнёздова // Образы времени. Из истории древнего искусства. К 80-летию С.В. Студзицкой. М.: ГИМ, 2012 (Труды ГИМ; вып. 189). С. 149–153.

2. Археология, история и архивное дело России в переписке профессора Д.Я. Самоквасова / Сост., вступ. ст. и коммент. С.П. Щавелева. Курск: Курский гос. мед. ун-т, 2007. 506 с.

3. Альбаум Л.И. Живопись Афрасиаба. Ташкент: Фан, 1975. 160 с.

4. Беленицкий А.М. Монументальное искусство Пенджикента. Живопись, скульптура. М.: Искусство, 1973. 68 с.

5. Бокий Н.М., Плетнева С.А. Захоронение семьи воина-кочевника Х века в бассейне Ингула // СА. 1988. № 2. С. 99–115.

6. Даркевич В.П. Художественный металл Востока VIII–XIII вв. М.: URSS, 2010. 185 с.

7. Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев. М.: Наука, 1986. 234 с.

8. Ениосова Н.В., Колосков С.А., Митоян Р.А., Сарачева Т.Г. О применении рентгено-флюоресцентного энерго-дисперсионного анализа в археологии // Вестник МГУ. Серия 8: История. 1997. № 1. С. 113–131.

9. Зайцева И.Е., Сарачева Т.Г. Ювелирное дело «земли вятичей». М.: Индрик, 2011. 402 с.

10. Каинов С.Ю. Начальные этапы формирования древнерусского комплекса боевых средств // Воинские традиции в археологическом контексте: от позднего латена до позднего средневековья. Тула: Гос. военно-историч. и природный музей-заповедник, 2014. С. 97–101.

11. Комар А.В. Поясные наборы с «мифологическими» сюжетами // Between Byzantium and the steppe / Eds.: A. Mihaczi-Palfi, Z. Mazek. Budapest: Kodex Konyvgyarto Kft., 2016. С. 545–556

12. Король Г.Г. Антропоморфно-сюжетные изображения на ременных украшениях кочевников Евразии конца I – начала II тыс. н.э. // Снаряжение кочевников Евразии / Ред. А.А. Тишкин. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2005. С. 157–162.

13. Лобода А.Ю., Колобылина Н.Н., Терещенко Е.Ю., Мурашева В.В., Шевцов А.О., Васильев А.Л., Ретивов В.М., Кашкаров П.К., Яцишина Е.Б., Ковальчук М.В. Исследование технологии золочения «идола» из кургана «Черная Могила» (X в.) // Кристаллография. 2018. Т. 63, № 6. С. 992–1000.

14. Маршак Б.И. Согдийское серебро. Очерки по восточной торевтике. М.: Наука, 1971. 191 с.

15. Михайлов К.А. Древнерусские кафтаны «восточного» типа (мода, происхождение, хронология) // Вестник молодых ученых. Серия: Исторические науки. 2005. № 1. С. 56–65.

16. Моця О.П., Казаков А.Л. Давньоруський Чернiгiв. Киiв: Стародавнiй Свiт, 2011. 314 с.

17. Мурашева В.В. Бляшки-подвески с территории Древней Руси // XIV Конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии: тез. докл. Москва; Архангельск: Поморский ГУ им. М.В. Ломоносова, 2001. С. 154.

18. Мурашева В.В. «Идол» из Гнездова // РА. 2005. № 1. С. 124–129.

19. Орфинская О.В. Текстиль VIII–IX вв. из коллекции Карачаево-Черкесского музея: технологические особенности в контексте культуры раннесредневековой Евразии: дис. … канд. ист. наук. М., 2001. 268 с.

20. Орфинская О.В. Три источника, или к вопросу о классификации кроя одежды // Женская традиционная культура и костюм в эпоху средневековья и новое время: материалы научно-образов. семинара, 9–10 ноября 2012 г. М.; СПб.: Альянс-Архео, 2012. С. 76–92.

21. Петрухин В.Я. «Сага о Вольсунгах» на «Восточном пути» // Археологический сборник / Ред. Н.Г. Недошивина. М.: ГИМ, 1999 (Труды ГИМ; вып. 111). С. 43–46.

22. Повесть временных лет. СПб.: Наука, 1999 (Литературные памятники). 667 с.

23. Пушкина Т.А. Бронзовый идол из Черной Могилы // Вестник МГУ. Серия 8: История. 1984. № 3. С. 86–87.

24. Пушкина Т.А., Петрухин В.Я. История бородатого божка // Живая старина. 1995. № 3 (7). С. 48–49.

25. Пушкина Т.А. Сувениры Аустрвег // У истоков русской государственности: к 30-летию археологического изучения Новгородского Рюрикова Городища и Новгородской областной археологической экспедиции: историко-археологический сб.: материалы конф. (4–7 октября 2005 г., Великий Новгород) / Ред.: Е.Н. Носов, А.Е. Мусин. СПб.: Дмитрий Буланин, 2007. С. 325–331.

26. Рыбаков Б.А. Древности Чернигова // Материалы и исследования по археологии древнерусских городов. Т. I. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949 (МИА; № 11). С. 7–92.

27. Самоквасов Д.Я. Могилы русской земли. М.: Синод. тип., 1908а. 276 с.

28. Самоквасов Д.Я. Раскопки древнихъ могилъ и описанiе, храненіе и изданіе могильныхъ древностей. М.: Синод. тип., 1908б. 26 с.

29. Самоквасов Д.Я. Могильные древности Северянской Черниговщины. М.: Синод. тип., 1917. 101 с.

30. Стурлусон С. Младшая Эдда. Л.: Наука, 1970 (Литературные памятники). 253 с.

31. Тодорова С.М. Генезис орнаментальной традиции рунических камней. Классификация орнаментики // XII Конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии. М.: ИРИ РАН, 1993. С. 126–128.

32. Тюрк А. От Урала до Карпатов. Новые результаты и перспективы в археологии Восточной Европы по поводу древних венгров // II Международный Мадьярский симпозиум / Ред.: С.Г. Боталов, Н.О. Иванова. Челябинск: Рифей, 2013. С. 231–237.

33. Хамайко Н.В. Тавлейные короли X в. // Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства: материалы конф., посвящ. 110-летию со дня рожд. И.И. Ляпушкина. СПб.: СОЛО, 2012. С. 284–288.

34. Яценко С.А. Костюм древней Евразии (ираноязычные народы). М.: Вост. литература, 2006. 664 с.

35. Яценко С.А. Сидящий мужской персонаж с сосудом в руке на сакской бронзовой «курильнице» из Семиречья // История и археология Семиречья. Вып. 4. Алматы: Ин-т археол. им. А.Х. Маргулана, 2010. С. 3–22.

36. Arbman H. Birka I. Die Graber. Tafeln. Uppsala: Bokforlags Aktiebolaget Thule. 1940. 560 s.

37. Arne T. La Suede et l’Orient. Uppsala: K.W. Appelbergs Boktryckeri, 1914. 240 p.

38. Belenizki A.M. Mittelasien Kunst der Sogden. Leipzig: E.A. Seemann. Buch- und Kunstverlag, 1980. 239 S.

39. Bonnard D., Calament F., Durand M. Antinoe, a la vie, a la mode: Visions d'elegance dans les solitudes. Lyon: Editions Fage, 2013. 440 p.

40. Dickinson T., Harke H. Early Anglo-Saxon shields. London: The society of Antiquaries of London, 1992. 94 p.

41. Ellis Davidson H.R. Pagan Scandinavia. London: Thames and Hudson, 1967. 214 p.

42. Ewing T. Viking Clothing. L.: Tempus, 2006. 176 p.

43. Fluck C. Dress styles from Syria to Libya // Byzantium and Islam: Age of Transition, 7th–9th century. New York: Metropolitan Museum, 2012. P. 160–161.

44. Graham-Campbell J. Viking Artefacts. L.: British Museum Publ., 1980. 312 p.

45. Jansson I. Wikingerzeitlicher orientalischer Import in Scandinavien // Oldenburg – Wolin – Staraja Ladoga – Novgorod – Kiev. Mainz am Rhein: Philipp von Zabern, 1988 (Bericht der Romisch-Germanischen Kommission; Bd. 69). S. 564–647.

46. Jansson J. Gurtel und Gurtelzubehor // Birka–II: 2 / Ed. G. Arwidsson. Stocholm: Almqvist & Wiksell Intern., 1986. S. 77–108.

47. Kleingartner S. Reuse of foreign object // Vikings. Life and legend / Eds. G. Williams et al. L.: The British Museum, 2014. 288 p.

48. Mannering U. Iconic costumes. Scandinavian Late Iron Age costume iconography. Oxford: Oxbow Books, 2017. 214 р.

49. Oehrl S. Recensioner: Ulla Mannering, Iconic costumes. Scandinavian Late Iron Age costume iconography // Fornvannen. 2017. Vol. 112. Р. 186–188.

50. Perkins R. The gateway to Trondheim: Two Icelanders at Agdenes // Saga-Book. Vol. XXV, Part 2. L.: Viking soc. for Northern Research. Univ. College London, 1999. P. 179–213.

51. Perkins R. Thor the wind-raiser and the Eyrarland image. L.: Viking soc. for Northern Research. Univ. College London, 2001. 177 p.

52. Price N. Belief and Ritials // Vikings. Life and legend / Eds. G. Williams et al. L.: The British Museum, 2014. P. 162–201.

53. Ratke S. Guldgubber – Einblicke in die Volkerwanderungszeit. Bonn: Rheinischen Friedrich-Wilhelms Univ., 2009. 259 S.

54. Seyrig H. Armes et costumes iraniens de Palmyre // Syria. 1937. № 18. P. 4– 31.

55. Les Vikings… Les Scandinaves et l’Europe 800–1200. Uddevalla: Bohuslaningens Boktryckeri AB, 1992. 429 p.

56. Vogelsand-Eastwood G. Sasanian “Riding-coats”: The Iranian evidence // Riding Costume in Egypt: Origin and Appearance / Eds.: C. Fluck, G. Vogelsand-Eastwood. Leiden: Brill NV, 2004 (Studies in Textile and Costume History; vol. 3). Р. 210–227.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести